Соблазн цвета лайма

– Ника, выйди на улицу, – без всяких "можешь" или "если ты еще не спишь", поступает требование от Дана.

Поворачиваюсь к окну – темень на дворе.

– Дома нельзя остаться? – ну совсем никуда идти уже не хочется на ночь глядя.

– Быстрее выходи. Я жду!

В ухо летят гудки. Вроде не говорил на выход с вещами. Но все равно стрёмно как-то…

Если от Генри ничего дурного не жду, то от Дана все что угодно. Накидываю кофту на плечи и спускаюсь во двор.

Дан стоит, удерживая руки за спиной. Заждался. Предвижу ворчание, что собиралась на две минуты дольше.

– Подойди ближе, не бойся, – получаю вместо этого.

После слова «не бойся» становится ооочень страшно…

Медленно приближаюсь, не зная, что и думать. Фонарь тускло освещает его лицо, без намека на улыбку, напряженное. Ох, прибивать меня собрался. Прямо под окнами квартиры. Паникую. Сколько живу никогда так часто не нервничала, как рядом с Даном. Ольга, мама Дана, называла меня спокойной девочкой. Это в прошлом, благодаря вашему сыночку…

– Закрывай глаза, – новый приказ, от которого колени задрожали.

– Больно будет? – сбежать не смогу, он догонит, поэтому остается понять свою участь.

– Если не начнешь дергаться, то нормально выдержишь.

Ой, мамочки. Похоже, мне и впрямь хана.

На байке не угробил, так решил закончить начатое.

Жмурюсь. Все равно почти не видно. Чуть подрагиваю на месте, стоять смирно не получается. Значит будет больно. Настраиваюсь на адскую боль, на все худшее. Не скулю, показывая себя храброй.

Моей ладони касается нечто легкое и… шевелится.

Нервы не выдерживают…

– Ай-ай-ай! Спаси-и-ите! – ору на всю улицу.

Мне просто показалось, что руки сейчас не станет. Я же так настроилась на ужас ужасный.

Из окон раздаются крики: «Вообще сдурели?», «Можно потише!», «Не мешайте спать!».

В шоке рассматриваю ладонь. Офигеть!!!

– Как тебе мой сюрприз? Захотелось, когда увидел, принести ее тебе, – накрывает он сверху мою ладонь своей рукой.

Мое бульканье вместо ответа, Дан принимает за счастье. Довольная мина тут же озаряет его улыбчивое лицо.

Приоткрываю заново и рассматриваю теперь лучше светящуюся невероятно красивую бабочку с овальными крылышками. Впервые вижу такое чудо.

– Я видел в твоих иллюстрациях похожую, и вспомнил о тебе, когда остановился после подготовки к гонкам в зарослях кустарников.

Так и есть. Часто изображаю бабочек на иллюстрациях.

С ума сойти. Днем фиалки. Вечером бабочка. Наверное, день такой. Завтра у него пройдет приступ сюрпризной атаки.

Прошу его сфоткать бабочку, еще немного любуюсь. И мы выпускаем красоту на свободу. Домой возвращаемся почти как обычно, я даже снова болтаю обо всякой ерунде. Но как бы я ни старалась показывать, что все по-прежнему, не получается. Стоит лишь глянуть на свою дверь, мигом сбивается дыхание от слишком опаляющих воспоминаний.

* * *

С утра оказалось, что приступ у Дана затянулся…

Вхожу в столовую готовить завтрак. А недобратец уже здесь околачивается. В это время он обычно принимает душ, если успел проснуться.

– Ника, садись к столу дам тебе завтрак, – звучит не менее неожиданно, чем показать бабочку.

Только сейчас замечаю на своем месте тарелку. И не с чем-нибудь, а с овсянкой. Полную с горой. Пробую кашу ложкой – кремень.

Понимаю, старался. И обидеть не хочется, и подавиться тоже.

– Спаси-ибо… Я не голодная, спешу в академию. Просили быть пораньше.

– Ничего-ничего, успеешь, – преграждает мне путь к отступлению, – Каша – это польза, съешь обязательно. Ты же сама так говорила, когда я не хотел. Теперь твоя очередь.

Глядя на каменную кашу, приходят мысли о мести. Зря я его заставляла. Принимать свою очередь у переклинившего на сюрпризах Дана не хочется. Откажусь, снова поссоримся.

С надеждой избавиться, когда отвернется, присаживаюсь на стул. И под неморгающим темно-карим взглядом жую, давлюсь, запивая водой. Дан радуется и гордится своим кулинарным талантом, отворачиваться не собирается. С трудом справляюсь с резиновой горой и сбегаю на улицу, пока добавку есть не заставил.

Становлюсь на остановке в ожидании автобуса. Постепенно прихожу в себя. Фу-ух. После неожиданностей недобратца нужно отдышаться. Когда-то же пройдет у него. Главное, что больше не упрекает Генри. Вообще о нем ни слова. Что тоже странно.

Вдали виднеется автобус. Вместе с толпой подхожу ближе к дороге. Как вдруг, пыль столбом. Рев мотора. Возмущение людей, умывшихся со мной от лужи.

Всадник на лаймовом коне тормозит у обочины.

– Ника, сегодня я отвезу тебя в академию. Ты на прошлой неделе жаловалась, что в автобусе ногу прищемила. Дам тебе проехаться свободно!

Пипец. Может, попроситься в академии под партой переночевать? Мне уже страшно, что он вечером выдаст в сюрпризном приступе.

Глава 40

Дан

– Да, все под контролем. Получается легче, чем я думал, – отвечаю на вопрос Глеба по телефону о нашем плане по отбиванию Ники от Генки, – Память у меня нормально работает. Вспоминаю, что говорила или делала и даю, даю…

– Так, а ей хоть нравится?

Он еще спрашивает!