Соблазнение красавицы

— Мне не обойтись без твоей помощи. У меня совершенно нет сил.

Кили закатила глаза, однако обернулась к раненому и поднесла миску с бульоном к его губам.

— Пей маленькими глотками, — подсказала она. — Не торопись. Между глотками делай паузу, чтобы почувствовать, как тепло разливается у тебя внутри.

Элерик отпил немного, с удовольствием ощущая, как живительная жидкость согревает горло. Но гораздо большее удовольствие, чем от бульона, Элерик получал от нежной заботы Кили, которая не только благотворно действовала на его душу, но и успокаивала бесконечную, мучительную боль в боку.

Пытаясь найти удобное положение, чтобы покормить раненого, девушка слегка коснулась его губ костяшками пальцев. Затем, привстав с коленей, она наклонилась вперед, предоставив полный обзор чудесной ложбинки между грудей. Два восхитительных пышных холмика, соблазнительно глядевшие на него из выреза рубашки, мгновенно приковали взгляд Элерика. Затаив дыхание, он выжидал, надеясь, что ему удастся заглянуть глубже.

Он почти физически ощущал вкус ее тела и с трудом сдерживался, чтобы не уткнуться лицом в эту сладкую пышную плоть.

В этот момент Кили взяла его за подбородок и приподняла ему голову, вынудив посмотреть ей в глаза. Глаза были карие. Два бездонных темно-карих озера с крошечными вкраплениями золотого и зеленого. В обрамлении черных густых ресниц они казались большими и таинственными.

— Пей, — скомандовала девушка.

Элерик полностью отдался на милость своего ангела. Кили давала указания, он беспрекословно подчинялся. Наклоняя тарелку, чтобы он смог дотянуться до бульона, она невзначай коснулась его щеки. Каждое ее прикосновение мгновенно возбуждало его, вызывая почти болезненное напряжение. Он никак не ожидал такой резвости от своего мужского достоинства, которое едва удерживали плотные шотландские штаны, несмотря на мучительную боль в боку. И эта боль в чреслах была столь же невыносима, как и боль от раны, нанесенной острым лезвием.

Занятый своими ощущениями, Элерик не заметил, как опустошил целую миску наваристого бульона, которую Кили не спеша отняла от его губ, а вместе с ней и свою ладонь.

Он хотел было возразить, но вместо этого из груди вырвалось какое-то нечленораздельное бульканье.

— Хочешь еще? — спросила Кили срывающимся голосом.

— Да, — прошептал он.

— Я попрошу, чтобы принесли.

— Нет.

— Нет?

— Не этого я хочу.

В ее глазах появился странный блеск, когда она посмотрела на него, лаская взглядом его прекрасное лицо.

— Чего же ты хочешь, воин?

Он протянул руку, и их пальцы переплелись. Притянув девушку к себе, он потерся щекой о ее ладонь и долго не отпускал, пока удовольствие стало почти невыносимым.

— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

— Я уже говорила, что не оставлю тебя, — с нежным упреком сказала Кили.

Дверь снова распахнулась, и Кили едва успела отскочить от Элерика, который даже выругался с досады. Она одернула юбку и принялась убирать миску и кубок, в то время, как Ганнон передал Элерику кружку с водой.

Он жадно выпил ее содержимое, затем, чтобы, как можно быстрее избавиться от Ганнона, резким движением вложил пустую посудину ему в руку.

— Проследи, чтобы нас не беспокоили. Кили нужно отдохнуть.

— Мне?

Кили открыла рот от удивления, а затем хитро прищурилась.

— Если мне не изменяет память, это ты серьезно пострадал в бою.

— Да, но из-за моего ранения у тебя не было ни минуты покоя, — ответил Элерик.

Кили промолчала, а он улыбнулся, заметив усталость в ее глазах. Она с таким рвением выполняла свои обязанности, что теперь совершенно выбилась из сил, и только хороший отдых мог вернуть ей бодрость.

Она устало поникла, а Элерик жестом подозвал Ганнона.

— Скажи, чтобы для Кили приготовили горячую ванну, — тихо сказал он. — Пусть все принесут сюда и поставят в углу, чтобы не смущать ее.

Ганнон удивленно приподнял брови, но не стал возражать, а развернулся и вышел в коридор; Элерик откинулся на подушки, с довольным видом наблюдая за Кили, которая слонялась по комнате, поправляя что-нибудь без необходимости, изо всех сил стараясь держаться, как можно дальше от него.

В дверь постучали. Кили нахмурилась, но пошла открывать. Элерик усмехнулся, поскольку девушка в изумлении попятилась при виде дюжих молодцов, которые втащили в комнату большую деревянную бадью. За ними вереницей следовали женщины с полными ведрами горячей воды, над которыми пышно клубился белый пар.

Нахмурившись, Кили посмотрела на Элерика.

— Тебе нельзя мочить рану.

— Это не для меня.

Брови Кили сошлись у переносицы.

— Для кого тогда?

— Для тебя.

Ее глаза округлились от удивления, она в недоумении переводила взгляд с бадьи, в которую женщины наливали горячую воду, на Элерика, не зная, что сказать. Когда она открыла рот, он приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Девушка пересекла комнату и присела на край кровати.

— Элерик, я не могу принимать ванну здесь.

— Я не буду смотреть, — с невинным видом сказал он.

Кили с вожделением взглянула на бадью. Последнее ведро воды было опустошено, и теперь пар клубился над ней.

— Вода остынет, если ты не поторопишься, — сказал он.