Соблазненная грехом

Услышав вопрос Теодосии, Эйми моментально пришла в себя после минутного раздумья, которому было предалась.

– Все отлично, ваша светлость, – сказала она, подкрепив свой ответ ободряющей улыбкой. – Просто соскучилась по дому. Так хочется, чтобы папа написал мне, как идут поиски.

На самом деле так оно и было. За все время, что Эйми жила в Стоунклиффе, ей ни разу не снились кошмары. В то время как одна часть ее натуры радовалась этому, другая была разочарована. Эйми хотела найти в снах отгадку и хотела узнать, кто же скрывался в саду в ту ненастную ночь. Но чувствовала, что сейчас ничем не может помочь следствию. Если бы только ей удалось разглядеть лицо того человека… тогда она, возможно, узнала бы, кто хочет ее убить.

Герцогиня взяла руку Эйми в свою.

– Ты должна попробовать успокоиться. Уверена, твой отец пришлет послание, как только негодяй окажется за решеткой.

Пронзившее ее чувство вины доставило Эйми немыслимую боль. Хороша она была – используя великодушие Теодосии, поддерживала разговор, делая вид, что все в порядке, а сама скрывала от нее риск существующей опасности.

Из всех сил переборов острое желание рассказать все как есть, Эйми с благодарностью сжала руку герцогини:

– Вы так добры ко мне, ваша светлость. Невозможно выразить словами, насколько я благодарна вам за все, что вы сделали.

– Господи! – Взяв Эйми под руку, Теодосия увлекла ее за собой из коридора. – Твоя мама была одной из моих самых близких подруг. Она была рядом в самые тяжелые времена для меня, когда мой муж впервые тяжело заболел и потом, когда он умер. И когда этот шут гороховый, мой пасынок, заполучил наследство и начал швырять деньги направо-налево, нисколько не задумываясь о том, как теперь буду жить я. Элиз была единственным человеком, кто поддерживал меня. Она убедила меня, что я должна продолжать жить, даже если рядом со мной нет моего Рэндалла. Самое малое, чем я могу отплатить за ее доброту, – это быть здесь, рядом с ее дочерьми, если вдруг понадобится моя помощь.

Эйми внимательно смотрела на гордый профиль своей наставницы, пока они неспешно шли по коридору в сторону столовой. Шаг их был размеренным, ведь герцогиня передвигалась исключительно при помощи трости. Сколько Эйми помнила, Теодосия всегда была великодушна с ней и по-матерински заботлива, являясь почти что членом семьи. Но неожиданно Эйми пришло в голову, что никогда не интересовалась, как все сложилось таким образом. Когда завязалась дружба между ее матерью и Теодосией и почему.

– Я вот сейчас подумала, что не знаю, как вы познакомились с мамой, ~ сказала Эйми, чувствуя неловкость из-за того, что не интересовалась этим раньше. – С первого взгляда и не подумаешь, что у вас могло быть много общего. Герцогиня и бывшая актриса.

Карие глаза пожилой дамы зажглись каким-то внутренним светом.

– Нас связывало больше, чем ты можешь себе представить. Видишь ли, я родом из простой семьи, поэтому мое замужество вызвало тот еще переполох. Светское общество искренне восхищалось первой женой Рэндалла и никогда не упускало возможности напомнить мне, что я не стала ее достойной заменой. Думаю, что, встретив твою мать, я нашла близкого по духу человека. – Герцогиня замолчала на какое-то время и, посмотрев на Эйми, в задумчивости сдвинула брови. – Ты очень напоминаешь мне ее.

В душе Эйми мелькнуло сомнение. На ее взгляд, зная, какой уверенной в себе, бесстрашной и ослепительно красивой была герцогиня Олбрайт, поверить в их сходство было крайне сложно.

Судя по тому, что герцогиня остановилась, Эйми поняла, что она заметила ее сомнения.

– Дорогая, ты похожа на Элиз больше, чем думаешь, – сказала она с крайне серьезным видом. – Упрямство и решительность ты, несомненно, унаследовала от нее. Подозреваю, что за твоей внешней скромностью скрывается необузданная сила, о которой ты можешь даже не догадываться. Но когда возникнет ситуация, требующая твоего вмешательства, внутренняя сила даст о себе знать. – Она ободряюще потрепала Эйми по руке. – Я сказала тебе это, чтобы в следующий раз, когда ты засомневаешься в себе, ты вспомнила мои слова.

«Ты похожа на Элиз больше, чем думаешь». Эйми непрестанно прокручивала в голове это заявление Теодосии. Ей так хотелось, чтобы уверенность герцогини была обоснованной, чтобы она и вправду была сильнее, чем сама могла представить. Но притаившийся в сознании унизительный голосок вторил предупреждениям тетушки Оливии и, не теряя времени, убеждал Эйми в обратном: «Да ладно тебе, Эйми, неужели ты не видишь, что обманываешь себя? Единственное, что ты унаследовала от матери, помимо цвета глаз, – это ее слабый характер. С твоей стороны было бы верхом безумства притязать на что-либо большее, чем на роль вызывающей жалость глупой мышки».

Эйми вдруг резко остановилась с ощущением жуткой тяжести на сердце. Ей претила перспектива вынужденно изображать удовольствие от праздной беседы за столом, она не желала делать вид, что все отлично.

Включив все актерское мастерство, на которое была способна, Эйми обратилась к герцогине: