Соблазненная принцем

— Ваши фавориты намекнули мне, что вы можете быть очень щедрым. Чего, например, стоит тот факт, что, несмотря на незаконность моего рождения, вы позволили мне присоединиться к числу английских джентльменов.

Гримсборо с важностью кивнул.

— Но мне известно также, что джентльменам противна мысль о том, чтобы самим зарабатывать деньги, — сказал Рауль.

Он наблюдал, как аристократы — старые и молодые — проигрывают дома, доводят до разорения семьи, сбегают на континент или попадают в долговую тюрьму, лишь бы не зарабатывать себе на жизнь. Он презирал их, но Гримсборо этого не знал.

Впервые в жизни Рауль видел, как Гримсборо осторожно подбирает слова.

— Это правда, большинство английских джентльменов тщательно избегают даже подобия работы, однако есть среди них и те, что работают. Их вынуждают это делать обстоятельства.

— Но ведь сына виконта Гримсборо ничто не вынуждает. Я понимаю, что, будучи внебрачным сыном, я должен быть даже более осторожным, чем законнорожденные джентльмены. Поэтому боюсь, что мне придется отказаться от вашего щедрого предложения.

У Гримсборо слегка покраснели щеки от гнева.

— В таком случае я лишу тебя твоих денег.

— Как вам будет угодно, — сказал Рауль и встал, вполне удовлетворенный разговором.

— Интересно, что же ты будешь делать без денег? У тебя нет собственных средств. Семья твоей матери едва ли станет поддерживать тебя. По правде говоря, никто из семьи твоей матери не писал уже много лет.

Вспомнив разговор с Эллой, Рауль спросил:

— Как много лет, сэр?

— Что ты сказал?

— Когда вы сказали мне о смерти дедушки, а потом о смерти матери, на вашем столе лежала пачка писем. Значит, кто-то все-таки их писал?

— Я решил, что будет лучше совсем оборвать твои связи с Морикадией.

Отец не ответил на вопрос, но Рауль все понял.

— Где сейчас эти письма?

— Я отдал их Томпсону и приказал сжечь. Почему ты спрашиваешь?

— Я возвращаюсь в Морикадию, отплываю завтра с вечерним отливом, и мне хотелось бы знать ситуацию, с которой я там столкнусь. — Рауль поиграл цепочкой карманных часов. — Хотя, возможно, мне лучше было бы этого не знать.

— В Мори… Морикадию?! — Рауль еще никогда не видел, чтобы Гримсборо с такой поспешностью вскакивал со своего места. — Что ты намерен делать в Морикадии? Ведь там ничего нет!

— Вы сильно ошибаетесь. Морикадия знаменита своими игорными заведениями, своими водолечебницами, своими любителями удовольствий… и своими скачками. Я купил замок с обширными конюшнями. Мой конюх с помощником уже туда отправились. Я там буду неплохо жить, вращаясь среди местной аристократии.

Гримсборо обошел письменный стол и остановился перед Раулем. Ноздри его трепетали, в глазах была холодная ярость.

— Где ты взял деньги на лошадей? На поездку? На замок? Ты крал у меня?!

Рауль сдержал свой гнев, как он сдерживал лошадей — твердой рукой, точно рассчитав действия, которые приведут к победе.

— Разве такое возможно, сэр? Вы проиграли большую часть своего довольно значительного состояния, и в Лондоне поговаривают, что виконту Гримсборо нельзя больше ничего давать в долг, потому что ему нечем расплатиться.

Гримсборо замахнулся было, чтобы дать сыну пощечину, но Рауль остановил его взглядом:

— На вашем месте я не стал бы этого делать.

Последовало продолжительное молчание. Потом рука Гримсборо опустилась.

Возможно, впервые в жизни он испугался.

— Очень мудрый поступок, — сказал Рауль.

Язвительный тон Рауля привел отца в ярость. Приблизив свое лицо к лицу Рауля, Гримсборо прошипел:

— Ты должен мне за свое образование! За свою одежду! За свою жизнь! Я требую, чтобы ты отказался от этого смехотворного плана возвращения в Морикадию. Подожди! Ты все еще думаешь, что в тебе течет кровь каких-то там морикадийских королей, не так ли? Так вот, позволь мне сказать тебе, мальчик мой, что твоя мать, когда я ее соблазнил, была всего лишь горничной в моем отеле. Когда я ее оставил, я сказал ей, чтобы она написала, если забеременеет и если родит сына. Я ничего не знал о тебе, пока ты не появился на пороге моего дома. Одному Господу известно, что произошло после того, как я ее оставил. Она, несомненно, торговала своим телом.

Рауль проглотил ком в горле.

— Мой дедушка не допустил бы этого.

Не скрывая своей злобы, Гримсборо сказал:

— Размечтался! Твой дед был всего лишь старым крестьянином с честолюбивыми мечтами. Я не уверен даже, что ты мой сын.

Это было главное оскорбление, причем оба они знали, что отец сейчас лжет.

Они сердито смотрели друг на друга глазами одинакового цвета — двое мужчин, которых объединяла не только кровь и плоть, но и непреодолимая ненависть друг к другу.

— Значит, мне тем более нужно покинуть Англию. Прощайте, отец. Надеюсь, что наши дороги больше никогда не пересекутся. — Сказав это, Рауль направился к двери. Потом, оглянувшись, добавил: — Кстати, можете начать подыскивать себе нового дворецкого. Томпсон едет со мной в Морикадию.

— Ты никчемный ублюдок! — крикнул Гримсборо в ярости.

Рауль остановился. Потом, вновь обуздав вспыхнувший гнев, добавил: