Соблазненная сенатором

Стоун ведет себя со мной, как настоящее животное. Еще сильнее двигаясь бедрами, он входит в меня все глубже и глубже, теребя мои соски при каждом движении бедер.

Я кладу свои руки на его, сплетая наши пальцы.

― Пожалуйста, не останавливайся.

Без предупреждения, он зажимает каждую чувствительную точку между пальцами, доставляя еще большее удовольствие в низу моего живота.

Продвигаясь вверх, я стону, умоляя о большем. Мое тело отвечает на каждый его толчок, становясь все жарче и еще более смятенней, что уже готова упасть в пропасть. Все, что мне нужно, так это выпустить это.

Где же этот урок, который я хотела ему преподнести? Тот, где я поклялась быть холодной и бесстрастной по отношению к нему. Расчетливой.

Этого… не происходит. Он явно лидирует в своих обещаниях. Все, что бы я ни делала, не доходит до стадии завершения. Я кончаю с интенсивностью циклона.

― Ты отлично трахаешься, Кеннеди.

― Тогда трахни меня еще!

― Детка, ты думаешь, что сможешь выдержать все это? ― Он приостанавливается, натягивая меня вновь на свой член, опуская руки.

― Да… все, что угодно. Покажи мне это, Стоун.

Он рычит протяжным стоном, гладит ладонями мои плечи, затем проводит пальцами вниз по позвоночнику. Я дрожу от его прикосновений, мышцы живота напряжены, и кончики его пальцев чувствуют, что я теряют самообладание.

― Черт! ― Он обхватывает мою талию, вводя свой член настолько, что я не могу скрывать дрожь удовольствия, и начинаю кричать.

― Да! ― Я чувствую абсолютно блаженство, тесно связанное с осколками боли.

Он жестко меня трахает, вводя свой член в мою киску вновь и вновь. И вновь. Беспощадно, он двигается, быстро меняя ритм, который так сокрушительно затрагивает мое самообладание, …я очень близка. Я готова кончить. Он кружит руками по моим плечам, впиваясь пальцами, и толкает свою эрекцию очень глубоко, насколько может.

― Ох, ― стону я.

― Всего лишь «ох»? Лучше говори: Беннетт, когда ты будешь на пике наслаждения. Я вскружу тебе голову, к тому времени, когда мы с тобой закончим… если ты, конечно, хорошенько об этом попросишь, милая.

Я сделаю все, что угодно, но умолять я не собираюсь. У дороги в Ад столько прекрасных впечатлений, а этот человек чертовски властен над моим телом. В этой гостиничной комнате, он показывает свое животное господство надо мной, но я лучше съем грязь, чем признаю это. Никогда и ни за что не давай слабину (не кончай), а не то он не позволит мне забыть.

― Нет!

― Ты хочешь, чтобы я остановился? ― ворчит он, замедляясь в середине нашего запутанного, замечательного секса.

― Нет! ― Черт подери, я буду кричать, если он остановится, поэтому я напряжена, готова приказать ему продолжать. Слова крутятся на моем языке. Я не знаю, что и сказать или как это принять. Давление его пальцев увеличивается, и я издаю еще одно «Нет».

― Ты можешь сказать что-нибудь еще, кроме «Нет»?

― Да пошел ты, ― смеюсь я. Моя киска начинает пульсировать. Я сжимаю его член, как вдруг он сам начинает стонать. Очень громко.

― Черт, когда ты делаешь это…, ― Стоун хватает мои бедра своими большими руками, и его длинные пальцы властно рыскают по моей коже. Он тащит меня за бедра то вверх, то вниз, пронизывая меня глубоко до высшей точки боли.

― Дай мне больше. Что бы это ни было! ― Дрожу я, не в состоянии остановиться и повысить ставку. Снова и снова он входит в меня, и я поднимаю бедра, двигаясь на его члене, преодолевая опасный барьер.

― Впусти меня. Любым путем. ― Он приоткрывает мои ягодицы, вводя член в мою киску.

Я никогда не занималась таким грубым сексом, настолько жестким, что, наверное, останутся следы его пальцев на моей коже. Даже эта мысль не отпугивает меня от наклона моего таза, в поиске его всего.

― Так возьми меня.

― Да, именно так, ― говорит он, направляя свою длину в меня, и вытаскивая ее так медленно, а затем врываясь жесткими толчками.

Я не хочу, чтобы он останавливался, и я не отступлю, поэтому прижимаюсь лбом к матрасу, предоставляя ему лучший угол для проникновения.

Именно так. Его слова отдаются эхом, эхом. Эхом.

Я позволяю ему объезжать меня, обладать мною, и массировать его рукам свою грудь. Наши пальцы соприкасаются, поскольку он сжимает мою грудь с той же самой жестокой интенсивностью, которой он трахает меня. Так невероятно жестко и умело требуя ― умопомрачительно ощущать себя настолько хорошо в такой грубости. Я смакую причиненную им боль прикосновениями. Ощущение раскалывания настигает меня, и я готова очутиться на самом краю.

Он наклоняется и кусает мое плечо.

― Ты хочешь кончить? Жестко? ― шепчет он хриплым голосом, словами, словно коварными валунами. Или словно грешный искуситель, направляя все выше и выше.

Его непристойные слова несутся по мне, заманивая меня сказать «да», «да», «да». Принять и подчиниться ему, а затем позволить удовлетворить эту ноющую физическую боль в моем животе. Но он будет знать, что я опускаюсь до его предложения ― независимо от того насколько это адски приятно. Я стону, неспособная ответить ему что-либо. Я не могу. Он полностью отстраняется, и я задыхаюсь от шока.