Наконец, Мэттью перевернулся и позволил боли завладеть собой. Закрыв глаза, он подвигал всеми конечностями своего тела, проверяя работу своих мышц. Плечи сковала ноющая боль, поворачивать шею было практически невозможно, но больше всего досталось его заднице. Казалось, она была покрыта синяками до самой кости, и он знал, что эта боль не пройдет даже после горячего душа. Он будет думать о Слоан весь день, всю ночь, и каждый раз, когда будет садиться, ровно до тех пор, пока эта боль полностью не исчезнет. Но внезапно он понял, что в самом уязвленном состоянии находилась его гордость.
Мэттью медленно открыл глаза. Этим утром он должен вернуться в больницу к Оливии и выслушать оставшуюся часть ее рассказа.
Он задался вопросом, будет ли Слоан там. Его желудок сжался. Нет. Он не может видеться со Слоан. Никогда.
Ему была невыносима мысль о том, что он мог столкнуться с ней и с ее самодовольным лицом. Хотя, если честно, кто бы не был самодовольным на ее месте?
Мэттью повел себя как полный придурок. Ведь он знал массу людей, которые заплатили бы огромные деньги, чтобы услышать о том, как низко он пал.
Но он больше не мог пойти на поводу у Слоан и снова уступить ей. Для этого все, что ему нужно делать - просто избегать ее. Это было настоящей трусостью, но Мэттью считал, что иногда можно побыть трусом. Он не позволит этому повлиять на ход его дела.
Громко вздохнув, Мэттью скатился с кровати, встал на подкашивающиеся ноги, и упершись о стол для равновесия, потянулся за своим телефоном.
На столе лежала записка:
- Блять, - вздохнул Мэттью.
Даже по этой записке он почувствовал ее самодовольство относительно прошлой ночи. Если он не покажется, то точно будет выглядеть трусом. А если покажется, то значит, этим он пытается что-то доказать. Палка о двух концах.
Разозлившись, он взял свой телефон и набрал текст.
Он подумал о том, что его сообщение было нечетким, но достаточно лаконичным. И надеялся, что она поймет этот намек и не станет обсуждать события прошлой ночи.
Будет лучше, если они и впредь будут пересекаться только по работе. Это дело скоро закроется, и они оба будут перераспределены на другие задания. И если повезет, у него больше не будет причины видеться с ней снова. Все, что ему нужно сделать - это протянуть еще несколько дней. Может, и того меньше, если ему удастся разговорить Ливви. Большей мотивации ему и не требовалось.
Мэттью принимал долгий, горячий душ, тем самым, помогая своим ноющим мышцам расслабиться. По правде говоря, его повреждения были незначительными - всего лишь несколько синяков и рубцов на заднице. Было облегчением знать, что кроме как под одеждой, никаких других отметин на его теле не осталось.
По пути на работу, он остановился купить кофе. Ему не хотелось пользоваться офисной кофе-машиной. Порой его коллеги пытались вовлечь его в разговор, а сегодня Мэттью был не в духе.
Молча войдя, и, кивнув в знак приветствия дежурному по отделению, он вызвал лифт, и к огорчению сторожа здания, который ехал в кабине вместе с ним, добрался до нужного этажа в полнейшей тишине.
- Агент Рид.
Поставив портфель рядом со своим рабочим столом, а кофе рядом с клавиатурой, Мэттью повернулся и увидел другого сотрудника.
- Да?
- Вчера поздно вечером было получено сообщение на ваше имя. Дежурный по отделению принес его сегодня утром, - передав сообщение Мэттью, молодой человек пошел прочь.
- Спасибо, - пробормотал Мэттью в спину удаляющемуся коллеге, и опустил глаза на сообщение.
Получен звонок от агента ФАР.
Мэттью посмотрел на часы и понадеялся, что их офисы были все еще открыты. Оттягивая предстоящий разговор до последнего, он развернул свой стул и взял телефон, чтобы набрать длинный номер.
- Алло? Старшего сержанта Пателя, пожалуйста.
Несколько минут он ждал, пока его соединят с сержантом, испытывая облегчение от того, что позвонил вовремя.
- Говорит старший сержант Патель.
- Мэттью Рид, ФБР, - быстро сказал он.
- Вы оставили мне сообщение. Что вы нашли?
На другом конце линии послышался глубокий вдох, - Мы отследили запланированное прибытие частных самолетов на ближайшие три дня.