Соблазненная во тьме

За то короткое время, пока он шел до своей комнаты, рыдания Ливви каким-то образом перешли в легкую дрему. Ее глаза были закрыты. Она иногда глубоко вдыхала, а затем, вздрагивая грудной клеткой, выдыхала.

Калеб посмотрел на Ливви и задался вопросом - что же снилось ей в этой дреме на грани потери сознания. Дернувшись, она перевернулась на спину, обнажая свое тело, словно для того, чтобы его взяли. И Калеб хотел его взять. Его эрекция вжималась в молнию брюк, моля об освобождении.

Калеб закрыл глаза, чтобы успокоиться, по-прежнему стоя рядом с кроватью. Ее запах дразнил в его чувства легким, мускусным, характерным для нее одной, ароматом. Именно он притягивал к ней Калеба до этого. Словно морская сирена, взывающая к моряку, ее потребность толкала его на действия, и недолго думая, он закатал рукава и погрузился в пучину обеими руками, чтобы утолить свою жажду.

Моя.

Утверждение. Оно пошатнуло сущность Калеба до самого основания. Эта была правда, которую он так долго скрывал.

Калеб ничего не знал о любви, тем более о любви к человеку, но он был уверен, что... Ливви принадлежала ему. Он обладал ею. Он владел ею и знал каждой частичкой себя, что не сможет ее отдать.

Моя!

Моя!

Моя!

Рафик поймет. Я заставлю его понять.

Мысли Калеба были далеки от рациональности. В глубине души, он знал, что Рафик никогда этого не поймет. Он углядит в этом сильнейшее предательство. Он потребует от Калеба невозможного. Рафик попытается причинить вред им обоим.

Калеб прогнал эти мысли.

Прежде, чем его здравый смысл вернулся, Калеб аккуратно поднял руки Ливви и развязал ее запястья. Ливви вздохнула, и Калеб лег на нее как раз в тот момент, когда затрепетав ресницами, она раскрыла веки. Он уставился в ее глубокие, шоколадного цвета глаза, и увидел в них свое отражение, когда ее взгляд сфокусировался на нем.

Сквозь Калеба пронесись мириады чувств, преобладающую часть которых занимали ревность и собственничество. Ему нужно было сделать ее своей: окончательно и бесповоротно.

Выражение лица Ливви стало непроницаемым. Лежа под Калебом, она раскинула руки в стороны, и холодно и отрешенно смотрела на него своими выразительными глазами. Больше всего Калебу хотелось узнать, о чем она думала, но он был слишком напуган, чтобы спрашивать. Это было нежелательным и незнакомым чувством.

В последний раз он испытывал его, когда Ливви находилась в чужом доме, избитая, истекающая кровью, и с трудом цепляющаяся за возможность выжить. Тогда он испугался, хоть и мало ее знал. И то, что он испытывал к ней тогда, померкло в сравнении с чувствами, бушующими в нем сейчас.

Он не осмеливался спросить, что было у нее на сердце. Он знал, что не сможет это слушать.

- Не переношу его запаха на тебе, - поддел он.

На глаза Ливви навернулись слезы, которые в свою очередь, стали скатываться по вискам. Закрыв глаза, она отвернула голову от Калеба. Положив руку ей на лицо, он заставил ее посмотреть ему в глаза.

Не спрашивай.

Не спрашивай.

Блять! Я все равно спрошу.

Ему нужно знать. Ему нужно знать, была ли ее любовь к нему настоящей. Ему нужно знать, что надежда не была потеряна, и несмотря ни на какие ошибки, он все еще мог исправить то, что натворил.

- Тебе понравилось? - спросил он.

Он старался, чтобы его слова не звучали как обвинение, но знал, что ему это не удалось. Ливви подняла свои руки к лицу, и, закрыв ими глаза и рот, зарыдала. И снова, Калеб отказывался позволять ей прятаться.

Схватив ее руки, он прижал их над ее головой к кровати.

- Скажи мне! - рявкнул он.

- Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я тебе сказала! - плакала она.

- Скажи мне правду! Тебе понравилось сосать его член? Он ласкал твою киску лучше, чем я? - внезапно, мысли Калеба стали кровожадными.

Ему полагалось быть добрым, ему полагалось быть нежным, но это был не его метод. Хотя он уже и не знал, каким был 'его метод'.

- Да! - выкрикнула Ливви, - да, ты, сукин сын. Мне понравилось. Разве не для этого ты меня заставил? Чтобы показать меня публике, словно какого-то гребаного дрессированного пуделя?

Калеб пришел в ярость. Он сжимал запястья Ливви до тех пор, пока она не вскрикнула от боли, и только после этого приказал себе отпустить. Ее слова ранили его.

Моя! Ты, черт тебя побери, моя!

Оторвавшись от Ливви, он потянулся к своему ремню. Быстро расстегнув его, Калеб одним резким рывком вытащил его из брюк. Ливви ахнула, отползая назад, к изголовью. Схватив ее за лодыжку, Калеб потащил ее обратно к краю кровати. Она согнула колени и скрестила руки на своей груди.

В глаза Калебу бросилась анальная пробка, сидящая все еще внутри нее, своим видом закружив его в череде эмоций, не последнее место в которой занимала похоть. Подавшись вперед, он обхватил Ливви за ноги, чтобы сохранять ее в согнутом положении. Рискнув посмотреть на нее, он увидел ужас, плещущийся в ее глазах, пока она старалась оставаться совершенно неподвижной.