Соблазнённый (ЛП)

— Я не любитель чая.

— Я заметила. Ты аномалия.

Он снова пожимает плечами. Только на этот раз ему определенно все равно.

Я делаю себе сэндвич. Обычно я не ем много по утрам, но Доминик меня балует, и британский мармит мне нравится.

— Что ты вообще здесь делаешь? — спрашиваю я. — Разве ты не должен работать?

— Я взял выходной.

Это редкость. Я ухмыляюсь, набивая рот сэндвичем. Я уже на половину закончила.

— Это совпадение. У меня тоже сегодня выходной.

— Это не совпадение, Кам.

Ох.

Мои щеки пылают, а в груди начинает расти воздушный шар. Доминик — трудоголик, рабски работающий в своей лаборатории даже в выходные, взял выходной ради меня.

— По какому поводу? — я обгрызаю свой сэндвич, не обращая на него особого внимания.

— Я покажу тебе Лондон. Подумал, что с тех пор, как ты приехала сюда, у тебя не было достойной экскурсии. Раз уж я такой хороший спортсмен, то вызвался быть твоим гидом.

Мое сердце подпрыгивает от волнения, но мне удается скопировать его веселый тон.

— Ты не просто хороший спортсмен, ты просто ангел.

— Да?

— Да. У тебя даже самый яркий нимб во всей Англии. Можешь поверить, я не видела его с тех пор, как была во Франции.

— Я рад, что показал тебе дорогу. Кто знает, что бы случилось, если бы ты не нашла меня?

Я потягиваю кофе, дразнящее настроение улетучивается. Да, кто знает, что бы случилось? Провела бы здесь несколько недель, удовлетворила свою ботаническую англофильскую сторону, а потом вернулась бы во Францию. К этому моменту я бы уже покаялась перед родителями и пила бы свой кофе на вершине холма, уткнувшись носом в книгу.

Сейчас все это кажется невозможным.

Я так запуталась в паутине Доминика, что выбраться будет невозможно.

Он стучит по столу перед моей кружкой.

— Где теперь твои мысли?

— Не очень приятное место, — признаю я.

Я жду, что он надавит и заставит признаться во всех этих спутанных чувствах и мыслях — даже не уверена, что сама их понимаю, — но он молчит. Возможно, тоже не хочет этого слышать. Возможно, ему слишком комфортно в той непринужденной обстановке, в которой мы живем.

Раньше я тоже думала, что мне комфортно.

Теперь уже нет.

Я хочу от него большего и не представляю, как этого добиться.

Выражение лица Доминика невозможно прочесть, когда он указывает на мой недоеденный сэндвич.

— Ты закончила?

— Да. — Я бросаю сэндвич, потеряв всякий аппетит. — Почему?

Он отталкивается от стула и двумя длинными шагами добирается до меня. Одна его рука обхватывает меня за спину, а другая просовывается под ноги. Он поднимает меня на руки с бесконечной легкостью. Я вскрикиваю и задыхаюсь, когда его жадный рот находит мой. Его язык проникает внутрь, и я стону.

Я обхватываю его шею. Мои пальцы впиваются в его волосы, когда я отвечаю на его страсть своей ненасытностью.

Когда Доминик отстраняется, я задыхаюсь. Я так рада, что он держит меня. Мои ноги не выдержали бы.

— Вот почему. — Его темные, сверкающие глаза рассекают мою душу и выставляют ее на всеобщее обозрение с большой надписью: «Под чарами Доминика».

Мне уже все равно.

Он покусывает мочку моего уха, посылая искры удовольствия между моих бедер. Его легкая встрепанность обостряет мое внимание к нему.

В последний раз он сжимает мою щеку и встречается со мной взглядом.

— Я заслуживаю этого за то, что каждый день готовлю тебе завтрак.

— Уверена, мы сможем придумать что-то еще. — Я задыхаюсь, глядя на его губы. — Ведь ты такой великолепный шеф-повар.

Его рот нависает над моим, и прохладное дыхание щекочет мои губы. Он в доли секунды отстраняется от поцелуя, но продолжает чертовски дразнить.

— Чем бы ты меня наградила?

— Все, что захочешь, — пролепетала я, глядя на его губы.

Он наклоняется еще ближе, и я вдыхаю только его кружащий голову аромат, но он все еще не целует меня, черт возьми.

— Что угодно?

Моя голова качается вверх-вниз. Видимо, я больше не в состоянии произносить слова.

Он хмыкает, собираясь что-то сказать, но я прерываю его.

— Oh, la ferme, Dom (с фр. Ох, заткнись, Дом). — Я прижимаюсь губами к его губам. Вскоре мое желание встречается с неконтролируемым желанием Доминика.

Его язык проникает внутрь, и дыхание вырывается из моих легких. У меня поджимаются пальцы на ногах, и меня пронзают волны желания.

Страшно представить, как сильно оживает мое тело в его объятиях. Если я уйду, то не думаю, что смогу пережить эту ломку.

Все еще целуя меня до потери сознания, Доминик несколькими длинными шагами несет меня в спальню. Как только я оказываюсь на кровати, он забирается на меня и с безумной настойчивостью целует, спускаясь по челюсти к мочкам ушей и ключицам. Он сосет и покусывает, сводя с ума.

Мои соски напрягаются и выпирают. Несмотря на то что полотенце мягкое, они почти болят от такого напряжения.

Его пальцы нащупывают край полотенца, и он произносит:

— Давай избавимся от этой отвлекающей штуки.

— Отвлекающей? — с трудом выдавливаю я.

— Я даже не смог нормально позавтракать из-за этого.

Прежде чем я успеваю вникнуть в смысл сказанного, Доминик разрывает полотенце, и я оказываюсь перед ним совершенно голой.