Соблазни меня

Шафер вальяжно лежит на огромном диване. И у него очень белые зубы, которые блестят в темноте. Стыд, который я раньше никогда не испытывала, сжимает мое горло и заставляет гореть лицо. Что может быть хуже? В данную минуту, Импозантный самец стал свидетелем моего унижения.

— Вы подслушивали частный разговор. Вы должны были обозначить свое присутствие, — сердито обвиняю я его.

— Я хотел бы обозначить свое присутствие, но ваш разговор повернул несколько не в ту сторону, и я не смог объявить о своем присутствии, — отвечает он, и его слова звучат вполне разумно, но в его глазах явно видны смешинки, он смеется надо мной.

— Ах! Почему вы себе позволяете насмехаться надо мной?

— Я не насмехаюсь над вами. Мне просто кажется, что ваш процесс соблазнения просто пошел не в ту сторону.

Какую-то минуту я обдумываю, наверно, мне стоит развернуться и выплыть из комнаты с высоко поднятой головой. Но вопреки себе самой, прямо скажем, я заинтригована, поэтому направляюсь к нему.

— Что вы имеете в виду? — требовательно и надменно спрашиваю я, презрительно глядя сверху вниз, так можно смотреть на кого-то, кто стал свидетелем, когда вы сами сделали из себя полную дуру при самых ужасных обстоятельствах.

Он указывает рукой в сторону кресла с высокой спинкой напротив него, а я опускаюсь, не планируя долго задерживаться. При ближайшем рассмотрении, он выглядит бесподобно, словно один из тех австралийских мальчиков, предпочитающих всему серфинг, должно быть, за счет светлых, словно выгоревших на солнце, волос. Он однозначно симпатичный, но не на столько, как Джек. Мой Джек такой красивый, что иногда мне больно смотреть на него.

Кончик его хвоста касается щеки, он садится и отбрасывает его за спину. Он кладет свой кулак на подлокотник, который полностью покрыт золотистыми волосками, и меня настолько поражает сходство его руки, с львиной лапой. Не в смысле формы, но просто по ощущениям. Сейчас его рука выглядит такой спокойной, безвредной и ожидающей, но следующий удар может запросто распороть мужской живот и вытащить кишки. До этого он лежал, вытянувшись на диване, а сейчас пытается надеть свои ботинки.

— У тебя дыра в носке, — замечаю я.

Он совершенно не смутившись усмехается.

— Я оставил мои вязальные спицы в Париже.

Хиппи и нахал. Ладно, проехали!

— Что ты имел в виду, когда говорил, что у меня все пошло не в ту сторону?

— Когда существует численное превосходство противника, то упрямый и простодушный мужчина будет сражаться лицом к лицу в открытом противостоянии, пока не будет убит. Умный человек будет реагировать по-другому, разработает стратегию, найдет слабые места соперника и воспользуется ими. Как на войне, так и в любви. Сексуальный контакт подразумевает, цветочную битву между мужчиной и женщиной.

— Цветочную битву?

Он кивает.

— Каждую ночь, к последнему Императору Маньчжурской династии приводили богато разодетую девушку. Табличка с именем, которой появлялась перед дверьми его опочивальни, так он выбирал новую наложницу из трех тысяч девушек, которые мечтали очутиться у него в кровати. В 1856 небесный князь выбрал наложницу с именем Ехонала.

Ехонала — наложница с именем Ехонала. Идея интригует. (Yehonala — Орхидея Ехонала, которая родила принцев и в последствии стала вдовствующей императрицей).

— Обычай предполагал, что одалиска, должна была прибыть на спине евнуха, покрытая только лишь красной шелковой простыней. Он должен был положить двадцати однолетнюю девственницу в ногах кровати, что символизировало ее полное подчинение воле Господина Десять Тысяч Лет, ей приходилось ползти на четвереньках к нему. Все голые девушки становились любовницами по воле своей собственной судьбы только на одну ночь.

Изысканный самец делает паузу, я наклоняюсь вперед, когда он снова начинает рассказывать, его голос звучит бархатисто.

— У них была одна ночь, чтобы приворожить распутного Бога-Императора, чьи вкусы были настолько разнообразны и, по некоторым данным, извращенны. Красота, в данном случае, не могла принести пользы, так как каждая девушка в гареме избиралась за свою хорошую внешность. Интеллект тоже — он мог найти сотню разных умных мужей для обсуждения мирских проблем. Юмор — у него во дворце была армия профессиональных шутов.

Вопреки самой себе, я совершенно очарована рассказом. Я чувствую, как напрягаюсь, чтобы не пропустить ни единого слова, которые он выдает мне, словно плетет ковер.