Соблазни меня вновь

– Днем не должно быть никаких неприятных мыслей, дорогая, – всегда говорила ее мать.

Кендра только сейчас осознала, свернувшись клубочком на полу, что она приняла случай с Бальтазаром близко к сердцу. Возможно, она отреагировала слишком эмоционально. Но она всю свою жизнь прятала голову в песок, и удивительно, как она могла дышать сквозь него.

Прошедшие месяцы были не чем иным, как неизбежным завершением целого периода ее жизни, когда она пряталась от реальности. Она игнорировала очевидные признаки того, что ее отец готов отправить свою дочь к Бальтазару, чтобы она соблазнила его. Она игнорировала неприятную правду о том, что он поддерживал Томми, который никогда не был порядочным. Она игнорировала все, что было ей неприятно.

И она, конечно же, игнорировала то, что происходило в ее теле.

Кендра сидела подтянув колени к подбородку, ошеломленная собственной глупостью. Ей хотелось плакать.

Она поплачет позже, а пока ей остается только восхищаться своей наивностью.

Бальтазар удивительно прав – собственная семья отвергла ее.

И не надо думать, что Бальтазар относится к ней лучше. Она чувствовала, как он кипит от ненависти. Он ненавидит ее брата и отца.

И все же она вошла в его офисное здание, словно ягненок на заклание, хотя сама она считала себя волком.

Но теперь все стало еще хуже.

Более того, Кендра по‑настоящему не понимала, как она переживет все, что будет дальше.

Всю свою жизнь она старалась быть идеальной, но потеряла голову, как только впервые прикоснулась к мужчине. Это был худший кошмар ее родителей, которые тысячу раз разъясняли ей правила поведения, пока она росла. Эмили Коннолли вполне могла впасть в кому, потрясенная этой новостью.

Хуже того, Кендра не представляла себе, как, черт побери, она будет жить, родив ребенка от Бальтазара, с которым не может даже спокойно ехать в машине.

Она рассмеялась, сидя в ванной комнате, и вздрогнула от того, насколько безрадостно звучал ее голос.

– Прости, – прошептала она, гладя руками живот, хотя ей по‑прежнему казалось невероятным, что внутри ее зародилась жизнь. – Я все улажу, не волнуйся.

Пусть Бальтазар Скалас невыносимый человек, но Кендра больше не станет прятаться от реальности. Она будет матерью.

Если она не умеет бороться за себя, то она поборется за своего ребенка.

– Я все преодолею, – пообещала она крошечной жизни, растущей внутри ее, сидя на полу в ванной, и еще несколько раз, лежа в постели.

Но на следующий день, рано утром, Бальтазар постучал в ее дверь, и Кендра тут же поняла, что спорить с ним бессмысленно. Вероятно, потому, что она знала: он победит. И ей не хотелось, чтобы он силой увозил ее из Франции.

Она не видела причин, чтобы делиться с ним новостями. Пусть он похитит ее, чтобы узнать то, что она уже знает. И еще лучше, если он будет и дальше сердиться, пока ждет новостей.

Бальтазар стоял в гостиной, кипя от ярости, пока Кендра собирала свои вещи: паспорт и большой шарф двоюродной бабушки, которые она могла набросить на шею и притвориться модной, хотя на самом деле шарф больше напоминал переносное одеяло.

Он без единого слова отвез ее на частный аэродром под Ниццей. Полет был коротким и молчаливым.

Напряжение между ними было таким сильным, что оно окутывало Кендру как туман.

После приземления в Афинах Бальтазар высадил Кендру из самолета и посадил в еще одну удивительно блестящую и красивую спортивную машину, а потом отвез в центр древнего города.

– Я поражена, – выдавила Кендра, когда он остановился напротив здания, похожего на многоэтажку. – Я думала, что могущественный Бальтазар живет на собственной горе. В замке, окруженном рвами.

– Это медучреждение, – отрезал он скучающим и нетерпеливым тоном. – Для нас есть отдельный вход.

Он припарковал машину по указанию перепуганного персонала и провел Кендру к лифту. Ее отвели в зону ожидания, а потом в смотровую комнату. Бальтазар с каменным лицом уставился на нее, когда она осмелилась сказать, что хочет побыть одна.

Он поджал губы:

– Сейчас не время для фантазий, Кендра.

Вскоре была установлена беременность и отцовство.

Истина показалась Кендре тяжелой, громоздкой и сокрушающей. Тем временем выражение лица Бальтазара перестало быть суровым и стало напоминать ужасающее торнадо, его карие глаза сверкали от ярости.

Возвращение к его ослепительно глянцевой машине было настолько напряженным, что Кендра задрожала.

– Бальтазар, – начала она, когда он с ревом выехал с парковки и вернулся на многолюдные улицы Афин. – Я считаю, что…

– Если у тебя есть хотя бы зачатки инстинкта самосохранения, – свирепо прорычал он, ведя машину, – ты будешь молчать!

Кендра решила, что самосохранение – отличная идея, поэтому молчала до конца поездки. Потом они вошли в другое здание с отдельного входа и поднялись на верхний этаж, где располагался головной офис «Скалас и сыновья». Они выбрались на крышу, где их ждал вертолет.

Ей хотелось спорить. На крыше не было свидетелей – только персонал Бальтазара и древний город у них под ногами. По крайней мере она могла бы попытаться.

Но она не понимала, как проигранная битва поможет ей или ребенку.