Соблазняй меня вечно

Все еще находясь внутри нее, он подобрал четыре ленты и привязал их к столбикам кровати. Его физическая оболочка все еще покоилась на матрасе, легкое движение грудной клетки было единственным свидетельством того, что он жив. Янтарная кровь на горле запеклась, но края раны уже смыкались, и она практически заживилась. Бриан подумал, что, возможно, в течение нескольких часов он полностью придет в норму.

Но это не смягчило его гнев.

Он заставил ее раздеться до того, как она привязала лентами свои лодыжки, развела бедра и легла на живот, рядом с ним.

Бриан, давай поговорим об этом. Я не собиралась уходить. Я решила…

— Помолчи.

Он заставил ее привязать одно из ее запястий к столбику кровати, затем, при помощи зубов, зафиксировать и второе.

В конце концов, она оказалась привязанной к кровати.

Бриан.

Он проигнорировал ее, ростки удовлетворения растворялись в пылу его гнева.

Бриан, пожалуйста, я… я люблю тебя.

Она… Нет! Как она посмела это сказать? Сейчас, когда он не может быть уверен, то ли она и правда так думала, или просто хотела смягчить его. Любовь. Это было то, чего он хотел добиться от нее. Каждую ночь засыпать и просыпаться с ней каждое утро, свернувшейся калачиком в его объятиях. Говорить с ней, узнавать о ней все, что можно, и просто наслаждаться ею, во всех смыслах. Но, ей-богу, как она могла любить его после того, что совершила?

«Не дай себе размякнуть», — внушал себе Бриан. Ты дал ей больше, чем когда-либо давал другому человеку, и она попыталась тебя убить.

Ну, она все-таки исцелила тебя.

Тихо. Он не хотел вступать в переговоры также и с самим собой.

«Спи», — приказал Бриан сознанию Элии, и она уснула, затихнув, отключившись.

Будучи не в настроении, Бриан вытолкнул из нее свой дух, поднимаясь, словно океанская волна, отделяясь от плоти ее тела и впадая в свою собственную. Сознание и тело соединились, сливаясь воедино, словно края его раны на шее, до тех пор, пока он снова не обрел контроль над самим собой.

Потом, он стал ждать.

Пока Элия медленно приходила в себя, она осознала четыре вещи одновременно. Первая — то, что ее лицо впечаталось в белую шелковую наволочку подушки. Вторая — то, что она не могла пошевелить ни руками, ни ногами, и прохладный воздух ласкал влажное тепло ее лона. А третья и четвертая, наиболее примечательные, состояли в том, что она была голой, и Бриан сидел на ее бедрах, широко расставив колени.

Как она очутилась здесь? Она помнила, как находилась в подвале, пытаясь вывести из строя идентификатор личности, а потом провал. Нет, постойте. Это не правда. Бриан подчинил ее себе и заставил вернуться в свою спальню. Он принудил ее привязать себя к кровати.

Веревки… вот почему она не могла пошевелиться. Желудок сплющило и скрутило, вены наполнились страхом. Она попыталась поднять голову, попыталась повернуться и посмотреть на него, но любое движение было ограничено ее положением и ничего не вышло.

— Бриан, позволь мне объяснить. Позволь мне…

— Помолчи, — его голос был лишен эмоций.

— Я сделала то, что должна была сделать. Я не хотела причинять тебе боль. Я клянусь, не хотела. Отпусти меня и мы…

— Я сказал, помолчи! — в этот раз его голос прогремел по комнате, грозным эхом отражаясь от стен.

Он был зол и обижен, на что имел полное право. Но она не сдержалась.

— Позволь агентам уйти, и я сбегу вместе с тобой. Куда бы ты ни захотел пойти.

— Я не собираюсь сбегать, Элия. Это — мой дом. Один мой дом уже разрушили. Я не позволю, чтобы то же случилось и с этим.

— Но…

Он сдвинулся так быстро, что она не успела даже моргнуть до того, как он нагнулся к ее лицу.

— Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал. То, что ты со мной сделала… — он грохнул кулаком по матрасу рядом с ее головой.

Она сглотнула. Ей не нравилась эта его сторона, особенно, когда она узнала, каким нежным он мог быть. Но его близость возбуждала. Этого она не отрицала.

— Бриан, — сказала она и сжала губы.

Его грудная клетка соприкоснулась со спиной Элии, как и всегда, оставляя неизгладимое впечатление.

— Ты пыталась убить меня, Элия. Тебе ничем не оправдаться.

— Боже, ты так неумолим! Я ведь убедилась в том, что ты выжил, не так ли? И, эй, ты сделал бы то же самое в моей ситуации, и ты знаешь об этом.

Вырываясь, она прогнула спину так, что ее зад оказался приподнятым. Его член скользнул меж двух холмиков, движение столь же верное, как если бы он направлял член рукой.

— Освободи меня.

Как бы он ни был взбешен ее поведением, он был по-прежнему возбужден.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Я — да. Сделай так снова.

Она замерла, часто и тяжело дыша. Ей это понравилось, да. Но…

— Нет. Я хочу, чтобы это было как раньше.

Когда каждое его прикосновение было подобно мольбе.

— Слишком поздно, — он провел пальцем по дорожке, которой только что проследовал его набухший член, и Элия судорожно вдохнула. — Ты нравишься мне такой, беспомощной перед всем, кроме страсти. Когда ты моя, и я могу делать с тобой все, что пожелаю.

— Ты не причинишь мне вреда, — дрожащим голосом сказала Элия.

— Ты так в этом уверена? — спросил Бриан, и, черт возьми, она была права.