Соблазнить парня за 10 дней (СИ, Слэш)

— Уно, дос, трес, кватро! — отсчитывало радио, а Ян чувствовал, как каждое колебание воздуха лёгкой дрожью отзывается в паху. Наверняка Николя видел этот позор, но от этого позор становился только выше и сильней.

Впрочем, Гринье так ничего и не сказал.

Напротив, когда Ян опозорился ещё раз, уже в ванной — задумавшись об утреннем инциденте, он едва не ошпарил себе плечи кипятком и, в последний момент успев вывернуть душ, облил им не только кафельный пол ванной, но и неуставной паркет в комнате — Николя с матом ворвался к нему, отобрал душ, но лишь заметил язвительно:

— Хочешь, чтобы и меня из общаги выгнали?

— Извини… — растерянно пробормотал Ян, ещё не отошедший до конца от происшествия. За все прошедшие два года обучения — да и за все предыдущие годы в интернате — он ни разу настолько не терял над собой контроль.

Николя недовольно поджал губы и скептически осмотрел порозовевшие плечи.

— «Контрастный душ!» — передразнил он. — Вылезай!

Ян почти инстинктивно среагировал на командирские нотки в его голосе и уже через две минуты обнаружил, что сидит на стуле посреди комнаты, а Николя мягкими круговыми движениями втирает в обожжённые плечи какой-то крем. Надо сказать, что эти движения, как и сам крем, густо пахнущий камфорой, тоже были неуставными и явно не имели никакого отношения к занятиям по первой помощи. Ян сам не знал, почему подумал об этом — просто абсолютно отчётливо ощутил, что это именно так. И тут же снова промежность предательски начала сосредотачивать внимание на себе, так что оставалось только прикрыть её руками и надеяться, что Николя не заметит ничего.

Николя последним протяжным движением провёл Яну вдоль спины, пропуская по позвоночнику волну мурашек.

— Всё, — сказал он тихо, будто и самого его эта процедура загипнотизировала так же, как Яна. — Футболку помягче одень, а то весь вечер испортишь мне.

Ян машинально кивнул. Футболки у него не было. Только уставная майка, но говорить об этом Николя он не стал — и вполне по уставу мучился бы от своей глупости весь день, если бы против всякой логики губы его не расплывались в улыбке при воспоминании о руках Николя и о том, как тот таращился на его зад.

Яну было стыдно. Он отлично понимал, что запал — как какой-нибудь первачок, каких за Николя всегда таскались целые стаи. Свою же операцию он едва ли довёл до середины — Николя по-прежнему огрызался и не рассказывал о себе ничего.