Соблазнитель

Взгляд Афины упал на воду, и моим первым порывом было спросить, не хочет ли она пить, но примитивный дикарь, которым она меня считала, не сделал бы этого, поэтому я не стал ей ничего предлагать.

— Честно говоря, мне плевать, где ты будешь спать, пока ты не мешаешь мне и остальным в доме. — Взбив подушки и устроившись поудобнее на кровати, я добавил: — Ты можешь взять одну из моих футболок в шкафу для сна.

Ее ответ последовал незамедлительно:

— Нет, спасибо.

Взъерепенившись, я глянул на Афину, которая стояла посреди комнаты, словно боялась прикоснуться к чему-либо, на чем могли оказаться бактерии северян.

— О, так ты слишком хороша, чтобы надеть одну из моих футболок?

Не сводя глаз с изголовья моей кровати, она тихо пробормотала:

— Я бы предпочла спать голой, чем в твоей одежде.

На ум пришло около тысячи ответов, но я был не в настроении шутить.

Пять долгих минут я ждал с закрытыми глазами. Мое дыхание пришло в норму, а в комнате была практически темень — и все же я не мог заснуть. Дело не в том, что я боялся, что Афина сможет выбраться из комнаты, поскольку механизм блокировки требовал кода. Меня будоражила мысль о том, чтобы я делал, окажись в ее ситуации. Я уже пересчитал все тяжелые предметы в комнате, которыми она могла ударить меня по голове, пока я пытался заснуть. Я также помнил о веревке в моей сумке, которую использовал для скалолазания. Что, если она найдет ее и свяжет меня или, что еще хуже, задушит?

Насколько я знал, Мамаши были тихими и миролюбивыми, но разве оказавшись в заложниках большинство людей не стало бы бороться за выживание? Что, если Афина действительно поверила в то, что я первобытный дикарь?

Может мне следовало сказать ей, что я врач и что моя жизнь вращается вокруг того, чтобы облегчить страдания людей. Почему я не признался ей?

Обдумав это, я пришел к выводу, что именно ее раздражение и пренебрежение ко мне спровоцировали меня на такое грубое поведение.

— Ты можешь наконец найти место для сна? — огрызнулся я, и звук ее шагов стих.

Пока не послышался вновь.

— Слушай, я не знаю, какого хрена у тебя на уме, но ты побывала в каждом уголке этой комнаты, а в темноте мало что можно разглядеть, — рявкнул я на нее. — Либо ты найдешь место для сна, либо серьезно, я свяжу тебя и заткну тебе рот кляпом.

Афина издала недовольный звук, щелкнув языком по нёбу, но это не помешало ей снова подойти к окну.

— Ладно, леди, хватит. Я тебя предупреждал! — Включив свет, я вскочил с кровати и направился к своей спортивной сумке, затем вытащил веревки.

— Что ты делаешь? — пронзительно вскрикнула она и попятилась, ее глаза были широко раскрытыми и испуганными.

— Ложись на кровать, — приказал я.

— Нет! — закричала она, и когда я загнал ее в угол, она попыталась меня обойти. Можно подумать у нее бы это получилось.

Пока Афина извивалась в моих объятиях, я прошипел ей на ухо:

— У тебя, очевидно, недостаточно эмоционального диапазона, чтобы понять, что значит для человека высыпаться по ночам.

— Мы можем поговорить об этом, — воскликнула она.

— Ха, я пытался, но ты отказалась со мной разговаривать, теперь мы сделаем по-моему. — Без особого труда я отнес ее на кровать, раздраженный тем, что она не переставала кричать. Если я не заставлю ее заткнуться, кто-нибудь возьмет мою комнату штурмом, и тогда я точно не смогу уснуть.

Закрыв ей рот, я пригрозил:

— Замолчи, или я тебя вырублю.

Но ее приглушенные крики стали еще громче. В отчаянии я свободной рукой стянул с себя футболку и заткнул ей рот этим самодельным кляпом.

Глаза Афины метали в меня кинжалы, но осуждение и ненависть, исходившие от нее, сводили меня с ума. Именно из-за таких женщин, как она, мы, мужчины Севера, жили в изоляции от остального мира.

После Токсичной войны четыреста лет назад женщин было больше, чем мужчин, и у моих предков оставалось только два варианта: отступить на север или подчиниться женщинам. Мы, современные мужчины Севера, все еще расплачивались за это и жили своей жизнью, лишенные роскоши увидеть другие части света или насладиться мягкостью женского тела.

— Поскольку ты сказала, что предпочла бы спать голой, нежели в одной из моих футболок, позволь мне тебе помочь. — Несмотря на то, что Афина извивалась всем телом, оказывая мне сопротивление, я снял с нее рубашку и бросил ее на пол. На Афине осталась белая сорочка и мой внутренний голос подсказывал мне не трогать ее, но потом она высвободила руку из моей хватки и оцарапала меня ногтями.

Глаза заволокло красной пеленой, и я поднял руку, чтобы ударить ее, но, несмотря на охвативший меня гнев, я не смог.

Минуту спустя Афина лежала голая и связанная на моей кровати, а я стоял, сотрясаемый легкой дрожью, у изножья. В моей профессии мне выпадала честь лечить немногих проживающих в Северных Землях женщин, но ни одна из них никогда не раздевалась догола.

Она была красивой и аппетитной во всех нужных местах. Ее бедра, более широкие, чем талия, обладали той женской мягкостью, которой пытались подражать секс-боты, но в действительности значительно уступали.