Соблазнительная цветочница

В Джемайме шевельнулось чувство вины. Она вспомнила, как Алехандро был привязан к своему брату и что именно она, пускай и невольно, стала причиной их отчуждения. Тем не менее, оглядываясь назад, она могла сказать, что чувства Марко к его старшему брату были более сложными. Как младший в семье, Марко рос избалованным ребенком, но, сколько бы он ни пытался выйти из тени своего старшего брата, так и не смог с ним ни в чем сравниться. Атлетически сложенный, обладающий острым умом, Алехандро без всяких усилий достигал таких высот, о которых Марко мог только мечтать. Он преуспел даже в бизнесе, тогда как Марко так и не смог основать своего дела и ему пришлось довольствоваться положением управляющего в одной из художественных галерей Алехандро.

Но, несмотря на все, именно Джемайма высекла искру, от которой потом разгорелся пожар. Алехандро целыми днями пропадал на работе, а Джемайма страдала от одиночества. В доме, где все было подчинено строгому этикету, Марко казался глотком свежего воздуха, и Джемайма без труда поддалась его поверхностному очарованию. В те дни она не догадывалась, что у Марко есть и другая сторона, которую он ей никогда не показывал.

А иначе разве смог бы он с такой легкостью отказаться от их дружбы, которая, как он клялся, так много значила для него? Разве смог бы позволить Алехандро поверить, что его жена спала с ним, его братом? Зачем, черт возьми, он сделал это?! Как он мог оказаться таким жестоким по отношению и к брату, и к ней, его другу? Джемайма до сих пор не могла этого понять. Она только знала, что Марко уехал в Нью-Йорк и погрузился в новую жизнь, совершенно не беспокоясь об оставшихся проблемах, возникших в основном благодаря ему.

В ней начало закипать раздражение. Почему она должна чувствовать себя виноватой за чью-то ложь и за то, что кто-то отказывался ей верить? Почему она должна разделять чью-то вину, в то время как она просто жертва лжи Марко и недоверия мужа?

Быстрым движением Джемайма откинула одеяло, набросила на себя шелковый халат и отправилась на поиски Алехандро. Если она будет постоянно молчать, это ей не поможет. Вспоминая холодность Алехандро в тот день, когда он произнес имя брата, она была уверена, что на прощение рассчитывать бесполезно.

Алехандро не работал у себя в кабинете. Он стоял на широком балконе, облокотившись на каменную балюстраду, его профиль четко вырисовывался на ночном небе, усыпанном яркими звездами. Джемайма задержалась у балконных дверей. Электрический свет в комнате, обрамляя пышные кудри, придавал ее волосам розоватый оттенок.

— Я думал, что ты давно уже спишь, — сказал Алехандро, наградив ее ледяным взглядом.

— Ну, не настолько же я толстокожая! Мне не нравится чувствовать себя виноватой, когда я не сделала ничего дурного.

— Давай не будем начинать снова… — поморщился Алехандро.

— Марко неплохо на тебе отыгрался, — произнесла Джемайма, гордо выпрямляя спину. — Решив поверить брату, а не жене, ты дал ему возможность мучить тебя…

Он резко повернулся к ней:

— Никто меня не мучает! — Его скулы напряглись. Он сделал движение, словно леопард, готовый прыгнуть на свою жертву.

— Ну хорошо, тогда это мучает меня! — Ей захотелось наконец прояснить ситуацию и заставить мужа выслушать ее. — Между нами опять словно разверзлась пропасть!

Он усмехнулся:

— Ты удивлена?

Ее щеки вспыхнули. Джемайма чувствовала горечь и злость, боль и страх. Не слишком удачное сочетание, чтобы быть тактичной. Ее нервы на пределе. Она устояла перед желанием приблизиться к нему. Впервые после возвращения в Испанию Джемайма боялась, что он ее оттолкнет.

— Не делай этого с нами! — взмолилась она.

Его взгляд скользнул по ее лицу, шее, по узкой ложбинке на груди, прерывающейся кружевами ночной сорочки.

— Иди спать, пока мы не наговорили друг другу такого, что потом трудно будет простить, — буркнул Алехандро.

Он опять хотел отложить этот вопрос и не отвечать на ее откровенность. Ей стало страшно. К каким последствиям могла привести такая нерешительность?

— Я не боюсь! И не собираюсь никуда убегать. Я хочу быть с тобой.

— Но может, я не хочу быть с тобой сейчас.

Это признание словно ударило Джемайму. Она почувствовала тошноту и головокружение. Однажды, когда она была в очередной раз загнана в угол, Алехандро сказал ей, что она похожа на дикую кошку, готовую царапаться и кусаться.

— Только потому, что ты не позволяешь себе хотеть этого, — сказала она, с вызовом поднимая подбородок и делая шаг к нему.

— Ты как ребенок! — В лунном свете его глаза мерцали каким-то потусторонним блеском. — Если бы я мог оставить все позади и больше не думать об этом, я бы давно это сделал!

В ее сознание хлынул поток счастливых образов последних недель. Она рисковала всем, что было важно для нее, а не только счастьем и удовольствием. Она проклинала Марко и хотела бы никогда не иметь с ним никаких отношений.

Джемайма замерла на месте, желая приблизиться и не решаясь, мечтая ощущать себя желанной, нуждаясь в этом.

— Идем в постель, — тихо прошептала она, ненавидя себя за то, что ей приходится разыгрывать эту карту.