Соблазнительница

Она зашипела как змея и, вскочив, уже готова была дать мне пощечину. Меня спасла хорошая реакция — я схватил ее за запястье и завел ей руку за спину, при этом она оказалась крепко прижатой ко мне, достаточно крепко, чтобы я почувствовал, как ее груди уперлись в меня.

— Моя милая, — ухмыльнулся я. — Я не позволю тронуть меня, сколько бы миллиардов долларов за вами ни стояло.

— Отпустите меня! — крикнула она, пытаясь высвободить руку.

Я никогда в жизни не целовал обладательниц такого крупного состояния и потому сейчас не собирался упустить возможность. Я немного потянул ее за запястье. Она вынуждена была еще сильнее прижаться ко мне. Теперь я чувствовал удары ее сердца. Когда наши губы встретились, она в ярости отвернулась. Я свободной рукой схватил ее за шею так, что она не могла пошевелиться.

Тогда она застыла как каменная. Позволив мне целовать ее все более страстно. Наконец я отступил, отпустив ее руку.

Не двигаясь, она смотрела на меня, массируя кисть.

— Я не имею права порицать вас за то, что вы не делаете различия между мной и остальными членами семьи, — сказала она напряженным голосом.

— Вы очень привлекательная женщина, миссис Саммерс! — искренне воскликнул я. — Хотя ваши эмоции глубоко заморожены.

Я не поверил глазам, увидев, как потеплел ее взгляд.

— Называйте меня Лин, — попросила она. — Смешно звучит, когда мужчина, только что поцеловавший женщину, обращается к ней «миссис Саммерс». У вас ведь тоже, кроме звания, есть имя. Назовитесь! Мне кажется, у вас ужасно провинциальное имя. Элмер?

— Зовите меня Эл, — ответил я. — Хотя, по-моему, это не лучше.

— Не лучше, — согласилась она. — Хотите выпить?

— Никогда не против.

— На кухне есть коньяк. — Это прозвучало как приказ.

Не худший вид спиртного. Я прошел на кухню и налил два бокала. Когда я вернулся, она сидела на кушетке.

Лин взяла бокал и многозначительно посмотрела на меня:

— За что мы выпьем, Эл? За вашу мужественность, я полагаю?

— В сочетании с вашей женственностью, — продолжил я. — Или, может, вы ждали от меня других слов?

— Сойдет, — сказала она, пригубив коньяк. — Я думаю, Анжела вчера была с Хиллари.

— Верно, — согласился я. — Скажите мне что-нибудь. Например, почему вы ее так ненавидите? Это чувство копилось, наверное, долго.

Она покачивала рукой, наблюдая, как напиток струится по стенкам бокала.

— Мне было восемнадцать, когда я вышла за Джофри, — сказала она тихо. — К двадцати годам я уже родила Анжелу и стала слишком стара для него. Женщины старше девятнадцати для него вообще не существовали.

И чем старше становился он, тем моложе были его партнерши. Все считали наш брак достаточно удачным. Но меня удерживало от развода с ним только одно — Анжела. Я не хотела, чтобы ее имя оказалось запятнанным из-за похождений ее отца.

— То, что вы ненавидели его, понятно, — сказал я, — но почему вы ненавидите Анжелу?

— Потому что она — точная копия своего отца, — с напряжением произнесла она. — Первое время я не хотела этому верить, закрывала на все глаза. Когда директора всех этих закрытых частных школ пытались убедить меня — очень деликатно, — я отказывалась слушать! Затем произошел случай с Хиллари — только тогда до меня дошло!

— Может, здесь больше его вины, чем ее, — предположил я.

Лин убежденно покачала головой:

— В чем-то вы, конечно, правы: у Хиллари та же отвратительная натура, что и у его брата. Но я ведь видела их, Эл! Если кого-то и совратили, то только не Анжелу! Чтобы прекратить их связь, я отослала ее в Швейцарию. Там она пробыла год, но и оттуда ее вышвырнули. Когда она вернулась, я мольбами и угрозами пыталась отлучить ее от Хиллари… Так она через шесть недель сбежала с этим подонком Рикки!

Она повернула голову, и я увидел, что айсберг наконец растаял — в ее глазах блестели слезы.

— Я не ненавижу ее! — безнадежно призналась она. — Она мой ребенок, как же я могу ее ненавидеть? Но когда она сбежала, я поняла, что у меня осталось только одно средство вернуть ее: напугать так, чтобы она вообще потеряла интерес к сексу. Вот почему я заговорила об изнасиловании и всем остальном. Но я бы никогда не довела дело до суда. Вы должны мне верить, Эл!

— В ночь убийства Марвина, — спросил я, — вы втроем обедали здесь?

— Да, — кивнула она.

— Первым ушел Хиллари, около четверти десятого?

— Да, где-то около того, — подтвердила она.

— И вы не видели его до следующего утра?

— Я зашла к нему минут через двадцать. Мне нужно было что-нибудь от бессонницы — у меня закончились таблетки, и я пошла попросить у него.

— Он был в номере? — мрачно спросил я.

— Конечно. Он дал мне снотворное, и я вернулась к себе.

— И все?

— Больше я ничего не помню.

— Он был в пижаме?

— Нет, он был еще одет. Я пробыла там не более пяти минут, причем большую часть времени ждала, пока он поговорит по телефону.

— О чем и с кем он говорил? — воскликнул я.

— Телефон зазвонил сразу после того, как я вошла, — вспомнила Лин. — Он поговорил минуты три, а я ждала.

Думаю, мое присутствие его очень стесняло, он внимательно следил за своими словами, давал односложные ответы.