Соблазны

Хелене поручили выбрать лучший отель в Зальцбурге. Для Нестлера. И спутников. И не "Австрийский двор". Поближе к природе. Так лучше. В таких случаях. Герр Надольный глядел на Хелену, ища сочувствия. Она могла бы тут же предложить отель "Гайсберг". Там она всегда останавливалась с отцом. Они приезжали на два концерта во время Зальцбургского фестиваля. С тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. Пять дней в Зальцбурге с отцом. Потому что ему хотелось слушать музыку. А мать ездила в санаторий. Всегда в то же самое время. В Аббано. Хелена вернулась к себе в комнату. Звонила, наводя справки. Потом сказала фрау Шпрехер, что ей надо в турбюро. Взять проспекты. Тогда Нестлер сможет сам посмотреть. Хелена поехала на трамвае к опере. Там в агентстве выбила у скучающей блондинки с ярко-красным маникюром проспекты и прайс-листы. Поехала обратно. Вышла на Шварценбергплац. Пошла мимо Хюбнера в городской парк. Дошла до кафе и села за столик на террасе. Справа. У самой стены. На обед подавали лапшу с ветчиной и зеленый салат. Хелена заказала еще маленькую кружку пива. От пива она почувствует себя усталой. Хелена взяла газету. Ей представлялось, что она сбежала откуда-то. Солнечный свет сочился сквозь оранжевые зонтики. Все посетители выглядели здоровыми. Загорелыми. Хелена предвкушала обед. Перед ней стояло пиво. Она читала в "Кронен-цайтунг" гороскоп. Над ним — фотография улыбающейся фрау Хельги. Хелене были обещаны любовные радости и важные встречи. Прибыла еда. Лапша переварена. Копченое мясо крошилось. Ветчина с лапшой была воспоминанием о возвращении домой после долгого школьного дня. Ее ставили в духовку, чтобы не остыла. Прилетели воробьи. Сели на край стола и подбирались к еде. Хелена прогнала их. Вблизи птицы выглядели грязными и растрепанными. Хелене хотелось выпить кофе с молоком. Надо возвращаться на работу, думала она. Огляделась в поисках официанта. Первой увидела Пупсика. Пупсик за руку с Софи вышли из-за дома. Они шли к террасе. Хелена уже собралась поднять руку и окликнуть Пупсика. Пупсик остановилась у столика на солнце. Следом подошел Грегор с коляской Софи. Поставил коляску в угол и сел рядом с Пупсиком. Софи громко и возбужденно требовала чего-то. Грегор встал и вынул из коляски плюшевого зверя. Подал зверушку Софи. Что-то сказал. Потом всех троих заслонил официант. Хелена встала и вошла в помещение. Старательно избегая смотреть на столик у балюстрады. Стояла в ресторане. За одним из столиков сидела пожилая пара. Больше — никого. Официант пробежал мимо. Счет, окликнула она его. Он не услышал. Или не хотел слышать ее. Хелена боялась, как бы не вошли Пупсик или Грегор. Направляясь в туалет. И не застали бы ее. Хелена взяла меню и подсчитала, сколько с нее причитается. Достала из сумочки деньги. Так быстро, как только смогла. Положила деньги на столик. Крикнула официанту, что деньги там. Ей нужно уходить. И выбежала на улицу. Пошла в сторону музея прикладного искусства. Быстро. Не поехала на трамвае. Она чувствовала, что двигается. В то же время она застыла. Оцепенела. Больше не чувствовала ничего. Хотелось побежать. Бежать. Идти. Без конца. Или спать. Долго. Всегда. Хелене не хотелось думать, что все это означает. К ее детям. К своим детям. Ни к одной из девочек Грегор никогда не склонялся так. И не подавал им плюшевых зверей. Так. С такой любовью.