Собор

Апостол Иоанн, возвещающий в первую очередь божество Слова, имеет в гербе орла.

И применения, даваемые быку, льву, орлу, совершенно согласуются с формой и личной целью каждого из Евангелий.

Ведь лев, символизирующий всемогущество, служит также и эмблемой Воскресения.

Все былые физиологи: святой Епифаний, святой Ансельм, святой Ив Шартрский, святой Брунон из Асти, святой Исидор, Адамантий — принимают легенду, согласно которой львенок после рождения три дня остается безжизненным, на четвертый же день пробуждается, слыша рык отца, оживает и выскакивает из логова. Так и Христос воскрес на третий день и вышел из гроба по зову Отца.

Существовало также поверье, что лев спит с открытыми глазами; таким образом он стал примером бдения, а святой Гиларий со святым Августином видели в этой манере отдыха намек на божественную природу, не умершую во гробе, в то время как человечество Господа Иисуса претерпело там истинную смерть.

Наконец, считали фактом, что зверь этот заметает хвостом свои следы в пустыне, а потому Рабан Мавр, святой Епифаний и святой Исидор толковали это как знак Спасителя, скрывшего Свое божество под телесным обличьем.

— О льве много интересного! — воскликнул Дюрталь. Гм, а вот насчет быка, пробормотал он, перелистав свои записи, все гораздо скромнее. Телец — образец силы и смирения; по апостолу Павлу, он воплощает в себе священника, по Рабану Мавру, проповедника, а по Петру Певчему, епископа, так как, пишет сей автор, прелат имеет на голове митру с двумя рогами, подобными бычьим, и служат ему эти рога, сиречь знание Ветхого и Нового Заветов, чтобы забодать еретиков. Но вообще, кроме этих довольно хитроумных толкований, бык всегда остается животным жертвенным, ведомым на заклание.

Что же до орла, то он, как мы уже сказали, есть Мессия, бросающийся на души и улавливающий их, но святой Исидор и Винцент из Бове приводят также другие версии. По их словам, орел, желая испытать своих орлят, цепляет их своими когтями и парит против солнца, приучая птенцов, чьи глазки только начинают открываться, смотреть на раскаленный диск светила. Если орленка ослепляет яркий блеск, отец, отрекаясь, бросает его. Так и Бог отторгает душу, не способную уставить на Него умные очи любви.

Кроме того, птица эта символизирует Воскресение; святые Исидор и Епифаний изъясняют это так:

В старости орел столь близко подлетает к солнцу, что перья его воспламеняются; гонимый огнем, он возвращается к источнику водному, трижды ныряет в него и вылетает омоложенным; не о том ли иными словами говорит и стих псалмопевца: «Обновится яко орля юность твоя»? Наконец, святая Маддалена Пацци смотрит на дело с другой стороны и видит в царе пернатых образ веры, опирающейся на любовь.

Что ж, вздохнул Дюрталь, все эти сведения надо будет поместить в статью. И он переложил выписки в отдельную папку.

Теперь посмотрим на химерическую фауну восточного происхождения, ввезенную в Европу крестоносцами и видоизмененную воображением книжных иллюминаторов и скульпторов.

Главный здесь дракон, который ползает и летает уже и в мифах, и в Библии.

Дюрталь встал и принялся искать на полках «Тератологические предания» Берже де Сивре; в этой книге приведены длинные выписки из романа об Александре, потешавшего взрослых детей в Средние века.

«Дракон, — повествует это сочинение, — больше и длиннее всех змей… Они летают по воздуху, и воздух портится, когда они испускают ядовитое зловоние… Яд их смертелен; итак, если он запятнает и коснется человека, тому покажется, будто горит он на жарком костре и кожа слезает с него большими пластами, словно его поджаривают». И далее: «Море от их яда вздувается».

У драконов есть гребень на спине и острые когти; они сипят, шипят и почти непобедимы. Впрочем, Альберт Великий утверждал, что есть и на них заклинатели; они громко стучат в барабаны, драконы принимают этот грохот за раскаты грома, которого побаиваются, и тогда их можно поймать и приказывать им.

Главный враг летучих рептилий — слон; иногда ему удается их раздавить, навалившись всей тушей, но чаще драконы убивают слонов и питаются их кровью: ее холод умеряет в них невыносимый жар собственного яда.

За этим чудовищем идет грифон, принадлежащий как к четвероногим, так и к пернатым: у него тело льва, а голова и когти орлиные; далее василиск, который считается царем змей: тело его толщиной в четыре фута, а хвост с белыми пятнами — с большое дерево. На голове у василиска хохолок в виде короны; голос у него пронзительный, а взгляд испепеляет. «Столь поражает взгляд его, — говорится в романе об Александре, — что он смертоноснее и пагубнее всех ядовитых и прочих зверей». Впрочем, и дыханье василиска столь же губительно и зловонно: от него «всякая вещь заражается, когда же он умирает и тухнет, воняет так, что все прочие звери бегут от него».

Самый страшный враг василиска — ласка; это «зверек маленький, как крыса», но может его задушить; итак, Бог ничего не создал без причины и без противоядия, заключает благочестивый средневековый автор.