Собор

«Сделано этак дешево выплюнь это слово ха-ха-ха деревьям познания теперь времени идиотским может даже frutti di mare»[49].

«Иииии не плюй мне на ноги экземпляром номер наоборот взаимно не в рамках».

«Придумал ты, — тут пошел фрагмент на французском, вероятнее всего, в исполнении Сиены. — По лбу».

— «Я люблю вечерами бродить по окраинам города, вдоль границ нашей сомнительной вольности, — начал Петер, чтобы подлить масла в огонь. — Наблюдаю сверху за тем, как копошатся армии их мира, слушаю гул барабанов…»[50]

Это явно подхлестнуло деревья познания под номерами пять и девять.

«Йо йо йо верхним слоем стратосферы словно овечки на лужайке. Что? Все кости тебе мх-м. Отто фон Бисмарк сколько? Категорически».

«И долго так? Скоро, — тут послышался кашель, — начихать мне без вазелина за старт шлепок нейронные клеточные сети горячо и».

«Кто фактически этим Мрозовичем водит жертвы на кишках видела тебе что-нибудь? Конец любви запись паразит плановый номер».

У Петера отвисла челюсть. Он затаил дыхание. Деревья продолжали свой диалог, но он уже не обращал на них внимания. Смотрел ничего не видящими глазами на один из малых спутников Гендрикса.

— Но ведь это невозможно, — прошептал он через секунду. Тряхнул головой. Встал. — Это безумие.

Вспомнил о дереве, потянулся к стоящему у ступеней холодильнику и бросил в ветки пятого номера самый большой кусок моррисоновского «мяса». Дерево втянуло мясо, зашелестело, слегка скорчилось и тут же повторило последнюю произнесенную Петером фразу.

Впрочем, ван дер Крёге не слушал. Он уже выходил из сада. Розанна это видела. Затянулась дымом, сжала губы. Через минуту отвернулась от окна, выключила экран, выбросила окурок и, перейдя в кухню, принялась готовить салат. Дому приказала включить Вивальди, тут же изменила решение и выбрала Генделя, потом Мендельсона. Однако музыка ничуть не успокоила ее.

По собственной невнимательности она порезала палец. Потекла кровь. Розанна выгнулась и рубанула ножом по столешнице. Кусочки разрубленного перца полетели в разные стороны. Она глубоко вздохнула, прислонилась спиной к холодной стене. Нервы — никуда, даже дыхание и то злое. Она подняла кровоточащий палец. Видела, как красные капельки тяжело ударяют о стол. Побледнела.

— Господи! Он мертв. Он его убил.

* * *

Ван дер Крёге направился к домику Мухобоя напрямую, и правильно сделал, потому что сумел подойти к ряду невысоких строений с тыла, а там на газоне сада, частично заслоненного деревьями, нагой Мухобой предавался своему тайному tai chi shuan.

Ван дер Крёге остановился, как только понял, что Мухобой заметил его: тот замер на мгновение, не завершив движения, потом опустил руки и, выпрямив полусогнутые в коленях ноги, повернулся к Петеру лицом. Это лицо, учитывая расположение мачт с лазерами, было посечено на многочисленные маленькие и большие участки кипящего свечения и холодные тени, словно облитая чрезмерно резким светом гранитная статуя. В этот момент Петер почти понял мрачные предчувствия Розанны, потому что дело здесь было вовсе не в самой физиономии Мухобоя, ее форме, выражении — а в полной неподвижности и мертвенности мрачного лица. Актерам приходится долго и упорно обучаться этому, и все равно им не удается достичь подобной змеиной неподвижности тела. Слишком много сложнейшим образом пересекающихся нитей связывают человеческую психику и сому, любая мысль, признак мысли, подсознательные аналогии, движение памяти — и вот уже дрогнули губы, затрепетали ресницы, шевельнулись пальцы, почти незаметно дернулись глазные яблоки и покатили цунами движений десятков мимических мускулов. Это невозможно сдержать. Как лесной пожар.

Но не у Мухобоя.

— Вы вернулись.

— Мы вернулись оба.

Ван дер Крёге пытался заглянуть Мухобою в глаза. Один был скрыт мраком, второй залит светом.

— Чем вы заплатили духам деревьев?

— Не все ли вам равно? — ответил Мухобой достаточно спокойно, чтобы мягким тоном снизить грубость самих слов.

— Чем-то должны были. Но вы солгали, сказав, что они убрались. А то и вообще лжете во всем.

— Я никогда не лгу.

— Неужто? — удивился ван дер Крёге, медленно направляясь к заднему входу в дом. — Достойно удивления. Тогда скажите, кто вы такой?

Мухобой загородил ему дорогу.

— Что вам надо?

— Кто вы такой? — повторил ван дер Крёге. — Вот что мне надо.

Мухобой взглянул на него равнодушно с высоты своих двухсот двенадцати сантиметров.

— Президент Клаймор нанял меня, чтобы я ликвидировал проблему духов. Я ликвидировал. Даю вам слово: больше вы их не встретите, они ни в чем не будут вам мешать. Чего вы еще от меня хотите?

Петер невольно улыбнулся:

— И вы также дадите слово, что все, рассказанное вами о духах, — правда?

— Даю.