Собор без крестов

Фостер был акционером малого предприятия, но компаньоны так мало продали ему акций, что он решил

продать имеющиеся у него акции Гончарову и Малащенко, чтобы не распыляться по мелочам.

Общаясь с господами Гончаровым и Малащенко, Фостер видел, что имеет дело с решительными людьми.

Отказавшись от встречи с ними, он мог нажить в их лице врагов, чего не желал.

Встретившись вечером в ресторане, Фостер после ознакомления с их предложением забыл о своем

неудовольствии, что он занят, что его оторвали от работы, проявил исключительную заинтересованность к

предлагаемой сделке.

— Я хорошо знаком со Стивенсоном, и он мне по секрету говорил о своем неудавшемся бизнесе в вашей

столице. Он мне говорил, как купил картины и как потом по-глупому лишился их. Не знаю, как картины вновь

попали к своему хозяину, но очень здорово, что вы стали их законными владельцами, — рассматривая купчие и

заключения экспертов на полотна, констатировал он. — Вы предлагаете мне быть посредником при продаже

ваших полотен с аукциона в Лондоне. Я вроде бы не возражаю, но, как мне говорил Стивенсон, они являются

достоянием народа, а поэтому власть вывезти их из страны вам разрешения не даст.

— Вас эта проблема не должна беспокоить. Картины мы вывезем и доставим вам, куда скажете, откуда вам

никто не будет мешать доставлять и перевозить по любому адресу. От вас потребуется лишь сделать нам обоим

официальное приглашение к себе в Штаты.

— Если вы беретесь сами вывезти ко мне свои картины, то остальное решится без проблем, — вдохновляясь, маленькими глотками попивая пиво из бокала, сообщил Фостер. — Но что я буду иметь за свои хлопоты?

Лесник и Душман переглянулись между собой. Они уже давно ожидали данного вопроса, имея на него

готовый ответ.

— Десять процентов от вырученной суммы, — сообщил Лесник.

— Десять мало, согласен на двадцать, — сразу возразил Фостер, пытаясь повысить ставку.

— Ничего не мало, — вступил в разговор Душман. — В твоем «мало» будет где-то полмиллиона долларов.

Вы должны учесть, что мы будем продавать не ворованные картины, которые пытался купить Стивенсон, а свои

собственные с готовыми заключениями эксперта на них.

— Если вы не согласитесь на сделку с нами, то мы сами найдем в Лондоне нужного посредника в своем деле.

— Если дело такое простое, то почему вы сами не хотите продавать картины с аукциона? — осторожно

поинтересовался Фостер.

— У вас в Штатах хозяин своего имущества имеет право распоряжаться своим имуществом, как ему

вздумается, а у нас касательно наших полотен требуется согласие властей. Мы знаем заранее, что такого

согласия нам никто не даст. Вот нам и приходится хитрить и свои фамилии не афишировать, чтобы не

привлекать к себе наших властей, которые за нашу самодеятельность могут нам сделать неприятность, когда мы

вернемся от вас домой, — пояснил Душман.

— С большими деньгами и у нас можно неплохо жить, — намекнул Фостер.

— Среди разного сброда жить, изучать чужой язык, такое нам не подходит, — решительно заявил Лесник.

— Так я тоже сброд? — беззлобно поинтересовался Фостер.

— Кроме индейцев, коренных жителей Америки, остальные туда, как цыгане, понаехали, — показал свою

эрудицию Лесник.

— Так к нам ехали давно, — пояснил Фостер, — а теперь мы большинство эмигрантов заворачиваем назад, принимая тех, которые нам нужны. Лично я американец в четвертом поколении и думаю, что слово «сброд» ко

мне не относится.

— Мистер Фостер, я вас не имел в виду, когда говорил о сброде. Вы только подумайте, если к вам в Штаты

был бы беспрепятственный заезд, то ехали бы не только ученые и богатые.

— Да! Да! Много было бы разного сброда, — согласился Фостер.

Так что неприятный инцидент Лесник дипломатично ликвидировал. Потом он спросил:

— Так, мистер Фостер, вы наше предложение на наших условиях принимаете?

— Интересная у вас страна, — как бы не слыша вопроса, начал развивать свою мысль Фостер. Допив пиво, он поставил фужер на стол. — Еще интереснее законы, если такие, как вы говорите, и в такой стране живут такие

неуступчивые господа, — совсем изнасиловал слово «такие» Фостер. Широко улыбнувшись, он решительно

сообщил: — Я ваши условия принимаю, никакой риск брать на себя не желаю, договор между нами будет

заключен не здесь, а у нас в Штатах.

— Конечно, — выразил свое и мнение Лесника Душман. — За такой договор нас тут и посадить могут, —

пошутил он, невесело усмехнувшись.

— Если бы у меня в Штатах был такой запрет на продажу дорогих картин, то я не стал бы заключать с вами

такое соглашение, это во-первых, и во-вторых, я и сам не вижу ничего плохого в том, что один хозяин продает

другому свое имущество, пускай даже им окажутся шедевры искусства. У нас японцы скупили в некоторых

городах целые улицы с небоскребами, не говоря о концернах, и американцы не видят для себя ничего опасного и

незаконного, а вот вы почему-то не можете и не имеете права продать свои картины. Хоть убейте меня, но я

такой закон не понимаю и не уважаю, но это уже политика, а ею я в вашей стране заниматься не собираюсь.