Собор без крестов

цивильный костюм. Поздоровавшись, Виктор отдал начальнику ОУР свою справку об освобождении и, получив

разрешение, сел на стул.

Кабинет был небольшой. В нем стояло два стола, приставленных друг к другу перпендикулярно. Один стол

был плотно обставлен простыми стульями. Обстановку кабинета дополняли шкаф, сейф и настольный телефон.

— Я майор Чеботарев, по батюшке Владимир Григорьевич, какова моя должность, наверное, успели на двери

прочитать?

— Успел, — подтвердил Виктор.

— Меня интересует, многоуважаемый Гончаров-Шмаков Виктор Степанович, почему вы с посещением меня

задержались на неделю.

— Я приехал домой вовремя. — Он предъявил железнодорожный билет, купленный на станции в день

освобождения из колонии до самого дома, которым он не воспользовался. — Но знаете, долгая разлука, дети, то

да другое, вот и получилась такая накладка.

Разглядывая железнодорожный билет, Чеботарев пробурчал:

— Я ничего понимать не хочу. То, что ты избрал местом жительства наш район, уже портит мне настроение, а

твое опоздание дает мне право сделать определенный вывод.

— Я виноват! — смиренно согласился с майором Виктор. Он знал, что с таким человеком ему конфликтовать

не резон.

Чеботарев, выяснив у него, что он живет в доме тестя и жены, ехидно спросил:

— А не на твои ли капиталы вы купили такие хоромы? Я знаю этот дом.

— По роду своей работы вам положено всех подозревать, во всем сомневаться, проверять. Так я сообщаю

вам для сведения, что, переезжая сюда жить, тесть продал свой дом, мачеха тоже продала свой дом и жена тоже

продала свой дом. Неужели они за три дома не смогли бы без меня купить у вас в городе себе общую хибару?

— Что-то у твоих родичей у каждого оказалось по дому. Я проверю и, если это так, как ты говоришь, то твой

ответ приму во внимание.

Без вступления майор Чеботарев поинтересовался о другом:

— Чем ты намерен у нас заниматься?

— Работать! — уверенно ответил Виктор.

— По твоей справке видно, как ты работал ранее, — пошутил Чеботарев.

— Я еще не решил, куда пойду устраиваться и кем, но тунеядцем не буду.

— А мы тебе и не позволим прохлаждаться, — предупредил его майор.

Поправляя на руке браслет часов, он поинтересовался:

— С нами сотрудничать не желаешь?

Положив левую руку на грудь, Виктор, улыбнувшись, пошутил:

— Извините меня, здоровье не позволяет.

— Зря! — строго заметил майор. — Мы тебе административный надзор не такой жестокий сделали бы. А там, смотришь, и совсем сняли бы, с трудоустройством помогли бы, — продолжал увещевать его майор.

— Не обижайтесь на меня, Владимир Григорьевич, но я с прошлым порвал, у меня жена, дети, и я не хочу

играть в такие опасные игры.

— Мне как, на тебя обидеться или не надо? — спокойно поинтересовался Чеботарев.

— Не стоит! — попросил его Виктор. — Я сюда переехал на постоянное место жительства, порвав старые

связи, и новых уркаганских заводить не желаю, постараюсь вам никаких хлопот своей личностью не доставлять.

— Ты хочешь сказать, что с прошлым завязано? — сделал заключение Чеботарев.

— Имею такое намерение, поэтому в сексотовские игры не хочу играть, мало ли к какому ЧП они могут

привести, — подтвердил Виктор.

Покопавшись в папке, Чеботарев достал из нее несколько листов с машинописным текстом и сказал:

— Вот этот материал я на днях получил на тебя из УО-15/1. Его я изучил очень внимательно, так как не

каждому начальнику моего ранга «везет» ставить на учет медвежатника. Но куда от вас денешься, — буднично и

не очень весело заметил он. — Если ты у нас себя покажешь с плохой стороны, то я приму меры, чтобы от тебя

избавиться, и вновь препровожу туда, откуда пришел. Ты знаешь, как это у нас делается?

— Устроите меня на охоту, чтобы сплести лапти по 192\2, — догадливо предложил Виктор.

— Вот именно, — согласился с ним Чеботарев. — Но если ты в течение нескольких лет не нарушишь

административного надзора, то я ходатайствовать о его продлении на тебя не буду. Тебя устраивает такое

условие?

— Вполне, но я просил бы вас, Владимир Григорьевич, не лишать меня возможности посещать с женой театр, оперетту и другие им подобные общественные места. Своим нахождением там я обществу вреда не причиню, но

возможность перевоспитаться, изменить свои взгляды на жизнь получу.

Улыбнувшись, Чеботарев пошутил:

— Ты хитрый лис, но в твоем предложении есть рациональное зерно. Твою просьбу я учту и, может быть, частично удовлетворю. Но во времени и передвижении тебе будут жесткие ограничения.

— Почему вы так жестко со мной поступаете? — не удержался Виктор.

— Это не все. Я постараюсь держать тебя в поле своего зрения.

— Почему? — вновь повторил свой вопрос Виктор.

— Потому, Виктор Степанович, что согласно имеющейся у меня информации ты не только ООР и

медвежатник, но и вор в законе, — спокойно ошарашил его Чеботарев. — А потому тебе будет такое внимание.

— Какие документы дали основание руководству колонии, тому же хозяину, возвеличить меня в такой ранг?

— с недовольством в голосе и с нескрываемой злобой спросил Виктор.

Чеботарев, придвинув к себе по столу сколотые скрепкой материалы на собеседника, пересмотрев их и найдя

нужное место, сказал: