Собор без крестов

— Интересная статья, дай-ка я ее прочту, — попросил Сарафан.

Прочитав статью, Сарафан сказал:

— В «Аргументах» также я читал, что из 700 тысяч осужденных 100 тысяч осужденных приходится на убийц.

— Веселая статистика? Выходит, ночью на улицу без пистолета лучше не выходить? — спросил Лапа Сарафана.

— Можно ходить, но чтобы не ограбили, лучше ходить с вывернутыми карманами, — хохотнув, пошутил Сарафан и достал из холодильника бутылку шампанского.

— Раздавим?

— Можно, — согласился Лапа, — но только понемножку, спешить некуда.

Сарафан налил в граненые стаканы вино. Выпив по полстакана вина, они стали закусывать конфетами.

— Расскажи, как жил все то время, как освободился, — попросил Лапа.

Выслушав Сарафана, который укрыл лишь действительные суммы похищенного, сократив их размер в два раза, Лапа заметил:

— Как я и предполагал, ты оказался самым удачливым из моих «воспитанников», которые приехали меня встречать. Какие у тебя проблемы, что ты у меня хотел спросить в первый день встречи, но отложил на более поздний срок?

— Помнишь наш разговор? — довольный заметил Сарафан.

— Еще из ума не выжил, чтобы двухдневную беседу забыть. Говори, что тебя беспокоит?

— Я помню все твои рекомендации, как открывать сейфы с наборным шрифтом, знаю несколько видов таких замков, с которыми ты меня знакомил на рисунке, но даже теоретически у меня не получается работа с ними.

— И не получится, так как я тогда тебе кое-что не договорил.

— Я бы мог из-за этого засыпаться на таком сейфе, — обиженно пробурчал Сарафан.

— Но не засыпался же!!! Я тебе говорил, чтобы ты с такими сейфами не связывался, так как они тебе не по зубам? Говорил?

— Говорил! — вынужден был признать Сарафан.

— А если я предупреждал тебя, то, как говорится, куда генералу положено совать нос, денщику не положено.

Теперь я вижу, что тебя можно посвящать в то, что знает генерал.

Лапа достал из своей сумки несколько чистых листов бумаги, с удивительной для его возраста быстротой и высоким мастерством стал рисовать устройство замков с разными шифрованными секретами.

По ходу рисования устройств он объяснял специфику каждого, его индивидуальные особенности и способ их открывания.

В знаниях Сарафана наконец был восполнен пробел. Лапа даже показал ему возможность открывания одного и того же сейфа с цифровым или буквенным шифром разными способами и приемами.

Когда около 20 часов в номер вернулся Валет, то Сарафан и Лапа, уставшие от напряжения, его приходу были рады, так как это дало основание прервать занятия.

Они пошли поужинали и немного погуляли по городу.

На другой день с утра, выпроводив Валета из номера, Сарафан и Лапа продолжили занятия до вечера, не считая перерыва на отдых и обед.

Когда Сарафан попросил Лапу отдать ему свои рисунки замков с секретами, Лапа сказал:

— Ты знаешь, что такое почерковедческая экспертиза?

— Слышал!

— Так вот, если мои рисунки попадут, куда не следует, то я опять загремлю под фанфары в качестве твоего соучастника.

— Как же быть, у меня голова не дом советов, чтобы экстерном все усвоить, — сдавив голову ладонями рук, устало пошутил Сарафан.

— Если надо, то сними рисунки себе через копирку или перерисуй. Каждый должен страховать и себя, и другого. Уважая тебя и твоего тестя, я и так рискую, занимаясь сейчас твоим обучением.

«Уважил бы ты нас, если бы мы твое уважение не оплатили», — подумал Сарафан язвительно, садясь за стол и приступая к перерисовке замков. Вслух же Сарафан сказал:

— Я вас понимаю, Харитонович, каждому своя рубаха ближе к телу. За свои рисунки я сам и отвечу. Мало ли у кого я мог научиться этой премудрости, — успокоил он Лапу.

— Способ и почерк открытия замков с шифром пришить ментам тому или другому специалисту невозможно, если он действует без применения механических средств или если он им сам не покажет, — пояснил Лапа.

— Я такой подлости в отношении вас никогда не допущу, — искренне заверил Сарафан.

— Верю, а поэтому из троих только тебе раскрыл свои секреты, — обняв его за голову, признался Лапа. — Ты прошел мою проверку на зрелость, да и с твоим тестем у меня связаны благородные воспоминания.

Оторвавшись от рисования, Сарафан искренне удивился:

— Мне он о вас ничего не говорил. Я думал, что вы с ним лично и не знакомы. Если не секрет, расскажите.

— В сорок третьем году мы с ним встретились на фронте в штрафном батальоне, куда добровольно попали из зоны. Тогда нам давалась такая возможность искупить свою вину перед Родиной. Ты представить себе не можешь, какие в батальоне были сорвиголовы! Если пошли в атаку, то как один человек, кто прятался за спины товарищей, того сами шлепали на месте. Командиры у нас были такие же жиганы, как и мы. В какие дыры нас только не бросали. Два-три месяца — и от батальона оставались только ножки да рожки. В одном из боев Константиновича тяжело ранило, и его эвакуировали в тыл. После этого я его не видел.

— Он был инвалид войны третьей группы, а теперь ему дали вторую группу. Я думал, она у него липовая, — признался Сарафан.