Собор памяти

Лоренцо, его близкие и приближённые — его жена Кларисса, их дети, его сестра Бьянка, выданная замуж в семью Пацци, Джулиано, Анджело Полициано, Пико делла Мирандола, гуманист Бартоломео Скала и даже Сандро Боттичелли — бежали в виллу Карреджи или куда-то в её окрестности. Но Верроккьо предпочёл остаться в bottega. Он разрешил ученикам, пока чума не отступит, покинуть город, если у них есть на то средства; но большинство учеников остались с ним.

Казалось, bottega охвачена лихорадкой.

Можно было подумать, что срок сдачи всех заказов истекает завтра. Франческо, старший подмастерье Верроккьо, крепкой рукой держал бразды правления учениками, заставляя их работать по двенадцать — четырнадцать часов; и они работали с тем же усердием, с каким некогда создавали бронзовый palla, венчавший купол Санта Мария дель Фьоре — словно проворство рук и разума были их единственной защитой от скуки, которой питалась Чёрная Хворь. Франческо был неоценим для Леонардо, потому что разбирался в механике куда лучше самого Верроккьо и лучше всех работал с механизмами; именно Франческо помог Леонардо разработать хитроумный план, как разобрать, сложить и замаскировать летающую машину для перевозки её в Винчи. Летающая машина была наконец готова, и опять же благодаря Франческо, который твёрдо был убеждён, что Леонардо постоянно нуждается в материалах и подмастерьях с крепкими спинами.

В студии Леонардо царил разгром, лабиринт тропок вился между свёртками ткани, механизмами, кусками дерева и кожи, горшками краски, козлами для пилки дров и грудами чертежей. Нынешняя летающая машина занимала середину большой комнаты. Её окружали рисунки, насекомые, наколотые на досках, стол, заваленный летучими мышами и птицами в разной степени вскрытия, и конструкции разных частей новой машины: искусственные крылья, рули, клапаны элеронов.

Едкие испарения скипидара смешивались с запахами разложения; эти ароматы совершенно не трогали Леонардо, так как возвращали его в детство, когда его комната бывала завалена разной мёртвой живностью — для рисования и изучения. Все прочие его работы — картины, терракотовые статуэтки — были сложены в углу. Спать в захламлённой вонючей студии было больше невозможно; Леонардо и Никколо перебрались на ночлег в комнату младшего ученика Тисты.

Леонардо спал урывками, по два-три часа в сутки. Его томила тревога о Джиневре: она без единого известия покинула Флоренцию с отцом и Николини, и в день, когда Леонардо должен был начать её портрет, он явился в пустой дом, где остался только старый слуга. Поэтому Леонардо с головой погрузился в работу. Чёрная Смерть дала ему отсрочку — время на то, чтобы закончить и испытать машину — потому что Великолепный не только согласился перенести встречу из Пистойи в Винчи, но и сам назначил день этой встречи: через две недели.

В студии было невыносимо жарко. Никколо помогал Леонардо снимать с машины ворот и пару крыльев — их нужно было убрать в пронумерованный деревянный ящик.

   — Чума приближается к нам, — заметил Никколо, когда все части были благополучно убраны. — Тиста говорил, что слышал, будто заболела семья близ Порта делла Кроче.

   — Ну, а мы на рассвете уезжаем, — отозвался Леонардо. — Тебе поручение: проверь, чтобы всё было уложено как и куда надо.

Никколо был очень доволен; к слову сказать, он показал себя толковым работником.

   — Но я всё же считаю, что мы должны подождать, пока испарения тьмы не рассеются — по крайней мере, покуда becchini[71] не вывезут трупы с улиц.

   — Тогда выезжаем с первым светом, — решил Леонардо.

   — Хорошо.

   — Возможно, ты и прав насчёт becchini и трупов — они распространяют заразу. Но вот испарения тьмы...

   — Лучше не рисковать, — сказал Верроккьо; он стоял в проёме дверей и исподтишка заглядывал в комнату, как мальчишка, которому удалось незамеченным пробраться в дом. Он придерживал дверь, и полуотворенная створка очертила вокруг него рамку, словно он позировал для собственного портрета; особый, мерцающий послеполуденный свет, казалось, изменил и смягчил тяжёлые черты его лица. — Думаю, это именно то, о чём говорили астрологи: парад планет, — продолжал Верроккьо. — То же было во времена великой погибели тысяча триста сорок пятого года, но тогда сошлись три планеты, а это большая редкость. Сейчас так не будет, потому что совпадение не настолько точное.

   — Лучше бы тебе уехать с нами, чем слушать астрологов, — заметил Леонардо.

   — Я не могу оставить семью, я же тебе говорил.

   — Тогда увези их силой. Мой отец уже в Винчи: готовит главный дом для Лоренцо и его двора. Можешь считать это деловой поездкой: подумай, сколько заказов ты сможешь получить.

   — Заказов у меня сейчас довольно, — сказал Андреа.

   — Неужели это говорит Андреа дель Верроккьо? — ехидно удивился Леонардо.