Собор Парижской Богоматери (сборник)

Около двух или полутора лет спустя после событий, которыми закончился наш рассказ, когда в монфоконский склеп пришли разыскивать тело Оливье ле Дэна, повешенного за два дня перед тем и удостоенного Карлом VIII милости быть погребенным в лучшем обществе, на Сен-Лоранском кладбище, между отвратительными трупами были найдены два скелета, из которых один странным образом сжимал другой в своих объятиях. На одном из этих скелетов, женском, еще оставались лохмотья когда-то белого платья, а на шее было ожерелье из зерен какого-то растения с маленькой шелковой ладанкой, украшенной зелеными бусами, открытой и пустой. Эти предметы были так малоценны, что палач, вероятно, не пожелал взять их себе. Другой скелет, державший первый в объятиях, был скелет мужчины. Заметили, что его позвоночный столб был искривлен, голова вдвинута между лопаток и одна нога короче другой. Однако у него не было замечено никакого повреждения спинного хребта на затылке, из чего можно было заключить, что он не был повешен. Следовательно, человек этот пришел сюда и здесь умер. Когда его хотели отделить от того скелета, который он обнимал, – он рассыпался прахом.

Человек, который смеется

В Англии все величественно, даже дурное, даже олигархия. Английский патрициат – патрициат в полном смысле этого слова. Нигде не было феодального строя более блестящего, более жестокого и более живучего, чем в Англии. Правда, в свое время он оказался полезен. Именно в Англии надо изучать феодальное право, подобно тому как королевскую власть надо изучать во Франции.

Книгу эту, собственно, следовало бы озаглавить «Аристократия». Другую, которая явится ее продолжением, можно будет назвать «Монархия». Обе они, если только автору суждено завершить этот труд, будут предшествовать третьей, которая замкнет собою весь цикл и будет озаглавлена «Девяносто третий год».

Отвиль-Хауз, 1869

Книга первая «Море и ночь»

Пролог

1. Урсус

Урсус и Гомо были связаны узами тесной дружбы. Урсус[151] был человек, Гомо[152] – волк. Нравом они очень подходили друг к другу. Имя «Гомо» дал волку человек. Вероятно, он же придумал и свое; найдя для себя подходящей кличку «Урсус», он счел имя «Гомо» вполне подходящим для зверя. Содружество человека и волка пользовалось успехом на ярмарках, на приходских праздниках, на уличных перекрестках, где толпятся прохожие; толпа всегда рада послушать балагура и накупить всяких шарлатанских снадобий. Ей нравился ручной волк, ловко, без принуждения исполнявший приказания своего хозяина. Это большое удовольствие – видеть укрощенного строптивца, и нет ничего приятней, чем наблюдать все разновидности дрессировки. Вот почему бывает так много зрителей на пути следования королевских кортежей.

Урсус и Гомо кочевали с перекрестка на перекресток, с площадей Абериствита на площади Иедбурга, из одной местности в другую, из графства в графство, из города в город. Исчерпав все возможности на одной ярмарке, они переходили на другую. Урсус жил в балагане на колесах, который Гомо, достаточно вышколенный для этого, возил днем и стерег ночью. Когда дорога становилась трудной из-за рытвин, грязи или при подъемах в гору, человек впрягался в лямку и по-братски, бок о бок с волком, тащил возок. Так они вместе и состарились.

На ночлег они располагались где придется – среди невспаханного поля, на лесной прогалине, у перекрестка нескольких дорог, у деревенской околицы, у городских ворот, на рыночной площади, в местах народных гуляний, на опушке парка, на церковной паперти. Когда возок останавливался на какой-нибудь ярмарочной площади, когда с разинутыми ртами сбегались кумушки и вокруг балагана собирался кружок зевак, Урсус принимался разглагольствовать, и Гомо с явным одобрением слушал его. Затем волк учтиво обходил присутствующих с деревянной чашкой в зубах. Так зарабатывали они себе на пропитание. Волк был образованный, человек – тоже. Волк был научен человеком или научился сам всяким, волчьим, фокусам, которые повышали сбор.

– Главное, не выродись в человека, – дружески говаривал ему хозяин.