Собор под звездами

Население Ленинграда значительно обновлялось, в город ехали все новые и новые люди и «квартирный вопрос» стоял весьма остро. В Троицкий собор уже приходили инженеры: присматривались – нельзя ли переоборудовать его под жилые помещения. Собор никак не давал большевикам покоя. Во-первых, это было величественное и демонстративное напоминание об императорской гвардии, о победах русских солдат во имя «Веры Царя и Отечества», о том, что и до большевиков была история России, и история – славная… Во-вторых это был Собор! Еще Ленин приказывал уничтожать священников повсеместно, а церкви закрывать, превращая их в склады и овощехранилища. За расправы над священниками были положены премии. Но народ, в массе своей, косо посматривал на подобные святотатства, и большевики волей-неволей все же были вынуждены учитывать мнение населения. И церкви закрывали постепенно, «втихаря». Велась грандиозная антицерковная пропаганда. Моисей Израилевич Губельман, взявший себе псевдоним Емельян Ярославский и бывший еще одним из первых «птенцов гнезда Ленина-Бронштейна, организовал активный и щедро финансируемый правительством «Союз воинствующих безбожников», начитывающий около 5 миллионов человек. Никита Хрущев позже вспоминал, что Губельмана называли «красным попом», ибо он был главным идеологом, организатором и вдохновителем антицерковности государства… За всю христианскую историю в целом, не было убито столько священников и исповедников, сколько за первые годы советской власти. Каждый второй священник был расстрелян. Остальные, за редчайшим исключением, прошли через лагеря, тюрьмы и ссылки. Из 54 тысяч действовавших до 17 года церквей, по всей стране сохранилось чуть больше тысячи. На свободе пребывали лишь четыре правящих архиерея. Только с 18 по тридцатые годы были убиты 42 тысячи священнослужителей. Знаменитый Казанский собор «воинствующие безбожники» использовали под «музей истории и атеизма». Церковное имущество, мощи и бесценные иконы изымались, и большей частью продавались за копейки в иностранные коллекции, меньшей – отдавались в музеи (по сей день рьяно борющиеся за свое право хранить краденное, согласно завещанию Губельмана). Кстати: организовывал продажу бесценных сокровищ за границу один из организаторов расстрела царской семьи Пинхус Лазаревич Вайнер, взявший себе псевдоним Петр Войков…. И все же, во время переписи населения 37 года, в открытых(!) анкетах две трети сельского и одна треть городского населения называли себя христианами, прекрасно понимая, чем это может для них обернуться…

 Свято-Троицкий собор Измайловского полка был в это время кафедральным собором Ленинграда. Невзирая на неистовую пропаганду, количество прихожан не уменьшалось, а напротив, из-за повсеместного закрытия церквей – возрастало… На клир собора и настоятеля шли бесконечные (и крайне глупые даже для чекистов) доносы. Вот пример подлинного доноса на настоятеля Троицкого собора в 1937 году: «…Настоятель скрывает свою шкуру и сует свое поповское рыло в рабочий огород. Что хочет, то и творит. А посему просим гражданскую власть свернуть поповское рыло, не скрывать его под рабочей полой…»

 В 37 году Маленков докладывал Сталину о Церкви как о «широко разветвленной, враждебной советской власти, легальной организации в 600 тысяч человек по всему СССР». На что Сталин заметил: «Пора поприжать церковников», и это было равносильно приказу. Провокации шли одна за другой. Если б в соборе нашли скрывающегося белогвардейского офицера, пострадать мог весь клир, и немало способствовало бы закрытию собора. Почему настоятель решился на этот рискованный шаг – теперь уже не узнать. Может пожалел умирающего человека, понимая, что оставалось тому немного… А может просто решил спасти хотя бы еще одного прихожанина… Так или иначе, Касаткин остался при соборе. Отпустил бороду, и теперь в этом похудевшем, болезненного вида человеке, уже невозможно было узнать когда-то бравого гвардейского штабс-капитана. Он топил печи (недавно устроенное центральное отопление работало из рук вон плохо, не в силах обогреть огромный храм), убирал снег с паперти, подметал территорию, помогал в масштабных ремонтных работах по собору, затеянных настоятелем.

 Для большевиков это было как плевок в лицо: целые комиссии денно и нощно обсуждали поводы для закрытия кафедрального собора, а храм в это время белили, красили, ремонтировали мостовую, меняли электропроводку и систему водоснабжения… Именно тогда большевики приказали замазать золотые звезды на куполах… Слишком уж издалека виден был этот вызывающий «собор под звездами».