Соборная площадь (СИ)

Насчет того, что Танька обрадуется, я не сомневался. Выпить за чужой счет толстая жена друга была не дура. Отсчитав сто тысяч рублей, и сунув мешочек с золотом во внутренний карман недавно приобретенной кожаной куртки, я натянул меховую шапку, и мы вышли за дверь. Такси мы поймали быстро. Отоварились на маленьком базарчике Северного жилого массива тоже. Кажется, я накупил даже лишнего, потому что подарки мы несли вдвоем, в том числе и пару бутылок русской водки в придачу к французскому шампанскому. На ногах я стоял более-менее твердо, голова тоже еще что-то соображала. Даже помню радостные восклицания необъятной Татьяны, открывшей мне дверь. Но после первого стакана перед глазами поплыло. Танька вместо водки почему-то налила домашней самогонки, постоянно привозимой ею от родителей, живущих в Маныче. Мол, свою надо допить, а потом за гостевую приниматься. Сын ее, рыжий растрепанный Пашка, мотался туда-сюда с будто приклеенной слащавой улыбкой. Наконец он утащил неродного отца в зал, и они принялись громко о чем-то спорить. Татьяна услужливо подоткнула наполненный мутной жидкостью второй стакан, ни на секунду не прерывая потока льстивых слов. Но мне было уже достаточно. Мозг еще как-то контролировал происходящее, а вот тело служить отказывалось напрочь. Свалившись на пол, я с трудом дополз до ведущего в зал коридорчика, приткнулся носом к плинтусу, мечтая лишь об одном — отключиться полностью до утра. Так было противно, невыносимо тяжко, что я тысячу раз успел проклясть предложенную самим же поездку к другу. Ломало, перекашивало, хотелось выхлестнуть содержимое желудка. Горячими волнами рвота подступала к горлу и… откатывалась. И зачем надо было глушить проклятую самогонку. Года три назад я приходил к другу с одной из своих женщин. Мигом опорожнив принесенное с собой, мы взялись за Татьянину самогонку. Тогда тоже трясло как в лихорадке, а потом наступил необъяснимый страх. Я с трудом добрался до собственного дома, наказав себе никогда больше не посещать эту квартиру, потому что бывшая со мной женщина огорошила странным признанием:

— Она тебе жутко завидует.

— Кто?

— Жена твоего друга, прямо из кожи готова вылезти. Ты как-то рассказывал о своей семье. Думаю, в вашем разводе она сыграла не последнюю роль. У тебя было все: квартира, обстановка, деньги, чем ты постоянно хвастался. Этого делать не стоило. Они страшно завистливые люди. Советую держаться подальше, потому что никакие они тебе не друзья.

Тогда я обиделся, прогнал женщину. Но визиты прекратил, продолжая принимать Виктора только у себя дома, чтобы выслушать очередные жалобы на неустроенность. Старые гвозди выдернуть из дерева жизни труднее. Хотя давно чувствовал на подсознательном уровне, что все так и есть на самом деле, как с единственного взгляда со стороны сумела разглядеть знакомая.

Шум голосов в зале возрастал. Виктор вроде бы как отбивался от наседающих на него Татьяны с сыном. Я вдруг ощутил неладное, подумал о том, что заряжен чужими ценностями под завязку. Не знаю, почему эти мысли пришли в оглушенную алкоголем голову именно в квартире друга. Казалось бы, надежнее места не сыскать. Неимоверным усилием воли собрал волю в кулак, поднялся, сунул ноги в туфли, направился к входной двери. Выскочившая из комнаты Татьяна попыталась удержать, но я продолжал упрямо рваться на улицу. Недоверие к людям, неожиданно ставшим чужими, придавало силы. И Танька уступила, отошла в сторону. Спустившись на лифте, я вышел из подъезда. Был глубокий вечер, где-то около полуночи. Рыхлый днем снег под ногами затвердел, морозец усилился. На воздухе стало немного легче. Сориентировавшись, я твердыми шагами пошел по направлению к трамвайной остановке. Уверенность в том, что доберусь до собственного дома, укреплялась с каждым шагом. Вот и угол длинного здания, за которым прямая дорога к проспекту Королева. Вокруг тихо и пустынно. Неожиданно сзади раздались голоса. Обернувшись, я увидел раздетых, спешащих ко мне Виктора и Пашку.

— Отдавай золото, — без предисловий потребовал незаконный сынок друга. Я видел, как опасливо переминается он с ноги на ногу, как неуверенно прячется за его спиной Виктор, оглядываясь по сторонам.

— Какое золото? — опешил я.

— Которое у тебя в кармане куртки.

— Виктор, вы что, хотите меня ограбить? — ошарашенно переспросил я у друга.

— Тебя все равно ограбят, — заморгал тот глазами.

— Но ты же знаешь, что золото чужое.

— Тем более.

— Ни хрена себе, — я не находил слов от стыда за себя, за него, за положение, в которое ввязался. Родные люди и грабят, вместо того, чтобы довести до дома. — Вы с Татьяной мне друзья. Братья. Как же так!

— Время такое, — отрывисто и уклончиво ответил он. — Я же сказал, тебя все равно ограбят. Так лучше мы.

Я совершенно протрезвел, абсолютно не понимая логики. Тем временем Пашка сделал шаг вперед, придвигаясь ближе. Кажется, поначалу он думал, что я стану защищаться. Но, увидев мое полностью деморализованное состояние, обнаглел до предела:

— Короче, давай золото, — более жестче повторил он.