Соборная площадь

— Половина осталась, — с сожалением почмокал за спиной губами молдаванин. — Сто пятьдесят килограммов весил. Представляешь, здоровяк. В три секунды толпу разваливал.

— Сто шестьдесят, — подходя, не согласился спортсмен. — Четыре удара одновременно, на одной ноге. Руками, головой, ногой. Потом положение меняется.

Он показал, максимально замедлив движения. Красиво, но я отошел в сторонку. Пройдя в раздаточную, забрал выставленную на окно чистую посуду, сложил в шкаф. До обеда осталось часа полтора. Ну вот и отлично. И сытый, и время бежит незаметно. Из коридора доносились голоса приехавших на свидание родственников. Сквозь решетку на окне на улицу было видно, как из барака напротив вывалилась орда баб. Образовав круг, дурочки принялись кривляться. Наверное, танцевали под отбиваемый ладонями по деревяшке ритм. Халаты распахнулись, показав вялые груди, чулки сползли, на ногах тапочки, калоши, резиновые сапоги. Волосы растрепаны. Я долго и напряженно всматривался, стараясь заметить среди них Зуфру. Все лица были одинаковыми, перекошенными болезнью. Хотя попадались и вполне нормальные женщины, аккуратные, причесанные. Их было очень мало, скорее всего из числа выписываемых. Из столовой позвал молдаванин:

— Пойдем, надо труп вынести. В той палате, где вы с дедом убирали, умер один. Тридцать пять лет.

— Не смогу, — отпрянув от окна, испуганно обернулся я.

— Да брось ты, ему уже все равно. Родственники или заплатят, или сигаретами дадут. На свиданку приехали.

— Не смогу.

— Ладно, тогда включи электронагреватель. Если бак пустой, долей воды, чтобы не распаялся.

— Сделаю.

Вскоре по коридору труп протащили в морг. Вечером умер еще один, мужчина за сорок лет, из другой палаты. Закрывал глаза ему, подвязывал тряпицей отвалившийся подбородок парень, знавший многое из Библии и Евангелия наизусть. Странным он был, хотя и начитанным и даже, как выяснилось, не пьющим совершенно. Узнав, что я учился на международных курсах экстрасенсов, ко мне привязался парнишка лет двадцати. Ходил по пятам, не переставая жаловаться на преследовавшие его страхи. Он умолял провести хоть один сеанс лечения. Тогда, посадив напротив, я снял руками напряжение, стряхнул с кистей на пол отрицательную энергию. Сам заметил, что ему полегчало. Парень уверовал в чудодейственность экстрасенсорики, тут–же, вопреки протестам, закурил, присоединившись к молодым, себе подобным. Их в отделении оказалось немало. Потянулись было придурки, но я гнал, прекрасно сознавая, что им уже ничего не поможет. Нарушенную психику, повлекшую изменения в головном мозге, вылечить практически нельзя. Даже оперативным путем. Хотя случаи чудодейственного возвращения к нормальной жизни бывали. Это зависело только от Бога.

Ночью умер еще один мужчина. Труп вынесли лишь после обеда. Морг был переполнен. Сославшись на то, что работаю в столовой, я снова отказался помогать. Заведующий отделением долго, внимательно разглядывал с головы до ног. Затем повернулся и ушел в кабинет, расположенный в начале коридора, сразу за входной дверью с дополнительной из толстых прутьев решеткой. После отказа, обращаться по поводу выписки не имело смысла. Пришлось отложить разговор до завтрашнего утра, когда врач завершит обход. День прошел в деловой суете: мыли, скребли, чистили. Постепенно я прибрал власть над рабочими к рукам. Помогал богатый жизненный опыт. Тут и учеба в ремесленном училище, и лагерь, и армия с переподготовкой. Везде присутствовал мужской коллектив. Молдаванин не возражал, полностью отдавшись чифиру. Лишь изредка делал уместные замечания. Я уже курил, не прячась от санитаров, гоголем ходил по коридору. Элита признала за своего, неназойливо намекая, что куски в их тарелках тоже должны быть пожирнее. Кроме непрожаренного минтая и хрящей от мяса в железных чашках с жидким перловым супом больше ничего не давали. Но даже из этого скудного набора выбиралось самое лучшее. На остальной контингент внимания никто не обращал, лишь бы не возникали. К «чеченцу» наконец–то приехала мать. Заметив подозрительное состояние сына, попросила врача подождать с выпиской. Парня накрыло. Его немедленно бросили на вязку.