Собрались Путин, Медведев и Лукашенко… Перлы политиков

Я встречаюсь с народом. Меня на рынке можно увидеть, я там в кепке, где-то как Юрий Михайлович (Лужков), где-то одел кепку и инкогнито пошел.

Уборка должна носить всенародный характер. Ну, каждый гражданин страны хоть прислониться где-то плечом должен к крестьянину в это вот сложное время.

Я категорически запрещаю всякие демонстрации, когда крестьянин в поле, когда он работает. Все переносится на зиму.

Нам надо вырвать из полей хлеб!

Вы просили дождь – я дал вам дождь.

Лопату в руки – копай, не копаешь – значит, сегодня голодным остаешься.

Сегодня на ферму не зайдешь. Доярка не пустит. Это ее хозяйство. Она там получает 700–800 долларов.

По-белорусски нельзя выразить ничего великого?!

Я книг не читаю. Я их просматриваю. Времени нет.

Скорина был не только белорус, он жил и в Питере. И творил там. Это наш Скорина. Россияне с гордостью о нем говорят… (Просветитель Скорина умер за 150 лет до того, как только заложили будущий Питер – Санкт-Петербург)

Наш соотечественник Петр Первый много сделал для людей плохого, гибли тысячами люди, но я, опять же, тут не оцениваю, не знаю, тысячами, не тысячами, но что было бы, если бы он тогда не прорубил соответствующие окна и не взялся за Россию – грубо, по-своему, по-нашенски? (Петр Первый никак не мог быть соотечественником белорусов)

Люди, которые говорят на белорусском языке, не могут ничего делать, кроме как разговаривать на нем, потому что по-белорусски нельзя выразить ничего великого. Белорусский язык – бедный язык. В мире существует только два великих языка – русский и английский.

Чисто русский язык очень отличается от того, на котором мы говорим. Кто-то, знаете, издевается: вот там «трасянка». Но это мы создали этот язык. На базе русского языка.

Однажды я сказал Борису Николаевичу Ельцину всерьез и в шутку, когда он поблагодарил белорусов за то, что и русский язык у нас государственный: «А за что Вы благодарите? Вы хотите сказать, что русский язык – это только ваш, российский? Нет, это и наш язык, потому что мы за годы, когда жили вместе, вложили в этот язык много своей души. Поэтому Вы, пожалуйста, лишнее себе не присваивайте. Ваш язык – это больше там, где „окают“ и „акают“.

Я вырос на стихах Василя Быкова. (Белорусский прозаик Василь Быков стихов никогда не писал)

Знаете, сколько миллиардов рублей мы затрачиваем на учебники? И сколько мы затратили и сколько вреда этим самым нанесли нашему обществу!

Я уже семь лет борюсь за интеллигенцию, а она бессовестно этим пользуется.

Мы – интернациональная страна, и всем живется хорошо. Если и плохо – то опять же всем.

Не надо из мухи раздувать слона, как у нас, у русских, говорят.

Я вам очень благодарен… Ну, все так говорят в конце, и я тоже так говорю.

„Я очень хочу, чтобы Бог был“

Я атеист, но я православный атеист.

Священнослужители были изгоями в обществе. Сегодня все схватились за свечки и побежали в церковь. Это страшно, это опасно, когда происходят такие тенденции. Многих из тех, кто эти свечки в руках там держит, я бы на порог церкви не пустил.

Или, я приезжаю к Папе Римскому, там невероятно, чтобы кто-то куда-то ребенка привел, такого еще не было, и я уже его взял, говорю: „Но будешь в коридоре“. – „Хорошо, буду в коридоре, я хочу посмотреть на его военных“. Приходим туда: „Папа, а где его охрана военная?“– „Да вот“, – говорю. „Да какая это, – во весь голос, – военная охрана, это же какие-то клоуны!“ Ну, они разодетые так. Я вижу, они так улыбаются.

… И вот заканчивается разговор, и Папа Римский: „А где ваш маленький ребенок?“ Я говорю: „Ну, где-то у вас в коридоре ходит там“. – „А вы бы его могли позвать?“… Заходит этот малыш… Как изменился этот человек, в возрасте, никогда не видевший детей! Смотрю, у него слезы на глазах, он Колю по головке гладит, а Коля не любит, вот от меня у него – по голове он любит, когда его гладят, только отец может по голове его там, – и он, смотрю, съежился, и я ему говорю: „Терпи. Терпи“, говорю. И этот Папа Римский забыл, что он Папа Римский, с этим малышом. Он ему подарки подарил, кстати, российский букварь. Чтобы учить русский язык…

Я очень хочу, чтобы Бог был.

„Этих бы красавиц да на лыжи!“

Потому что уже насмотрелись… (показывая на молодых девушек в зале) Вот они, в зале, это все мои „леди“. (На вопрос, почему с ним не появляется первая леди)

О, женщины – это мои избиратели. Вот говорят, что Лукашенко одни женщины поддерживают. А я говорю: дай Бог, чтоб так было до конца жизни: И страна будет наша – женская. А я буду у вас руководителем партии вашей…

Я зашел – аэробика. Мне показали там, потому что я ни разу аэробики не видел. Я сразу сказал: „Этих бы красавиц – на лыжи!“

Нашли время в течение 2 недель обсуждать проблемы, допустим, простреленных ягодиц молодой сотрудницы одного депутата. 2 дня и 2 ночи кипел Верховный Совет. Зал – то раздвигались стены, то снова сдвигались. Высоты потолка не хватало, там выше потолок, чем здесь, то поднимался потолок, то опускался. А что обсуждали?