Собрание палийских джатак

Был, говорят, неподалёку от города Раджагахи городок под названием Саккхара, "патока", и проживал в нём некий торговец по прозвищу "Жадный сыч", богатство которого превышало восемьдесят коти. Даже капельки масла – такой крошечной, что её можно было бы подцепить лишь кончиком травинки, – не дал он никому в жизни, да и на себя ничего не потратил. Не было потому никакого проку от его богатства ни его чадам и домочадцам, ни святым подвижникам или же брахманам, пропадало это богатство без всякой пользы, будто лотосовый пруд в руках демонов. И вот однажды, проснувшись на рассвете, с сердцем, исполненным великого сострадания ко всему сущему, Учитель обозрел мысленным взором всех тех, кому уготовано, по пробуждении, рассеять тьму незнания, и увидел, что в сорока пяти йоджанах от монастыря проживает торговец и его жена, созревшие для вступления в Поток истинного вероучения.

Тут следует сказать, что накануне торговец этот заходил в царский дворец, для беседы с государем. На пути домой он увидел голодного крестьянина, который уплетал жареные пирожки с начинкой из сладкого творога и риса, и ему страшно захотелось отведать таких же пирожков. Однако, воротясь домой, он подумал: "Стоит мне только обмолвиться, что я хотел бы поесть жареных пирожков с начинкой из творога и риса, как сейчас же соберётся множество желающих разделить со мной трапезу. Для того чтобы их накормить, уйдёт неимоверное количество риса, топлёного масла, сахару и иных припасов. Нет, лучше уж никому ничего не говорить". Придя к такому решению, он снова начал заниматься своими делами, но желание поесть пирожков разбирало его всё сильнее, с часу на час он становился всё бледнее и бледнее. Под ложечкой у него сосало так, что не было мочи терпеть. В конце концов, не в силах подавить это страстное желание, он пошёл в спальню и повалился ничком на постель, но, даже и дойдя до такого состояния, он продолжал молчать, боясь посягательств на своё богатство.

Тут вошла жена и, погладив его по спине, спросила: "Что с тобой, господин мой?" "Ничего", – ответил торговец. "Может, царь на тебя прогневался?" – настойчиво расспрашивала жена. "Нет, царь на меня не гневается", – отозвался торговец. "Так, может, твои сыновья или дочери, слуги или прислужницы сделали что-нибудь неприятное?" – продолжала допытываться она. "Нет, никто не сделал мне ничего плохого", – проговорил муж. "Должно быть, тебе очень хочется чего-нибудь?" – предположила тогда жена, но и на этот раз торговец промолчал, потому что он всё ещё боялся, как бы кто не посягнули на его богатство. "Говори же, господин, – потребовала жена, – чего ты так страстно хочешь?" Торговец нехотя пробормотал: "Хочу одной вещи". "Какой же?" – обрадованно воскликнула жена. "Хочу жареных пирожков с начинкой из сладкого творога и риса", – признался наконец торговец. "Что же ты сразу не сказал? – удивилась жена. – Ты ведь не бедняк. Сейчас пойду напеку столько пирожков, что их хватит на весь наш город Саккхару!" "Это ещё зачем? – испугался торговец. – Пусть горожане занимаются своими делами и едят свои собственные припасы". "Ладно, – попробовала успокоить его жена, – я напеку только на всю нашу улицу". "Ты, верно, думаешь, что у меня денег куры не клюют?" – возмутился торговец. "Тогда я напеку, лишь столько, чтобы накормить наших домашних", – сказала жена. "У меня нет никакой охоты кормить их!" – промолвил торговец. "Ну, коли так, – предложила жена, – я напеку только на нас и на наших детей". "А при чём здесь дети?" – спросил торговец. "Хороню, – уступила жена, – я приготовлю ровно столько, чтобы могли наесться вволю мы с тобой". "А тебе-то зачем есть?" – вскричал торговец. "Так и быть, – смутилась жена, – я напеку пирожков столько, чтобы ты один мог наесться досыта". "Возле нашего дома, – сказал торговец, – вечно крутится много людей: так и вынюхивают, где что пекут... Когда будешь готовить, выбери рисовые зёрна, которые уже начали крошиться, целые не трогай; приготовь, какие тебе понадобятся, жаровни и сковородки; возьми самую малость простокваши и топлёного масла и немного мёду и патоки и поднимайся со всеми припасами, сковородами и жаровнями на самый верхний, седьмой этаж – там и пеки. Я сяду один и спокойно поем". Жена была уже на всё согласна. Собрав всё необходимое, она поднялась на крышу и послала служанку сказать хозяину, чтобы шёл наверх. Поднимаясь, тот тщательно закрывал за собой все двери, начиная с первого этажа, и запирал их на всевозможные засовы, крюки и щеколды. Добравшись до верхнего, седьмого этажа, он крепко запер последнюю дверь и уселся в ожидании трапезы. Жена его раздула в жаровне огонь, поставила на неё сковороду и принялась печь пирожки.