Собрание произведений в одном томе

Донашивай, Павел, заграничные вещи, допивай греческий коньяк и утешай себя мыслью, что сгорел ты правильно, и из ЧМП вылетел правильно, и на низкой зарплате сидишь правильно. Зачем там специалист, служащий немым укором, а может, и не немым. Флот есть флот, его держит на плаву только то, что он выходит отсюда. И люди жизнь кладут, чтоб туда попасть, и зубами, ногами, веревками держат его на поверхности, но и это им в вину.

До сих пор ни одной профессиональной проблемы ни один партком в мире (если есть еще в мире парткомы) не разобрал – только мочеполовые, тряпично-бабские: кто с кем, куда, зачем… По мозгам и проблемы. Ну что ж, оставим ишаку ишаково. Эти ребята по запаху могут определить, из какой каюты ты вышел и что привез. Жизнь они, конечно, ломают мастерски. Ну, ломать – не строить, тут за полгода научишься.

Так что тебе – шестьдесят, а телеграммы от министра нет, что тоже правильно, и даже нет никого из пароходства с красным адресом и часами-будильником, что тоже правильно. И ты вынужден сидеть с нами, и ничего в этом веселого нет, как нет ничего веселого в этом тексте, как нет ничего веселого в любом дне рождения. Ну что ж, как говорит мама, спасибо за это! Могло быть хуже, а может, и будет. В этой стране пророком быть нетрудно.

Но, оглядывая себя в зеркале, я остаюсь оптимистом. Видишь, как у нас получилось: у меня – успехи в труде, у тебя – счастье в личной жизни. И ты правильно держишься за Лилю, которая держится за тебя, и дочь у тебя красавица, и сын где-то… И есть еще этот город, где уже не осталось никакой воды, никакого воздуха и юмора, только солнце и высокая касторка, красотой и бесполезностью напоминающая моих женщин.

Счастья тебе, Павел, в нашем окружении. Твое утешение – в нашем окружении. Наше окружение – тебе в награду.

Твоя личная Родина помнит и любит тебя!

Будь здоров, счастлив, женат, береги нас, чтобы мы тебя в суматохе не оставили.

Опять жалко нас

Жалко нас. Никто за нас не хочет пройти наш путь. Придется нам. Жалко нас. Жалко. Не надо впадать в отчаяние. Я думаю, что мы преодолеем. Мы – это, конечно, не мы теперешние, а все мы с последующими. Теперешних нас, конечно, жалко. Из того, что обещали, – ничего, ни они нам, ни мы им. Что умели – забыли. Что умеем – никому не нужно.

Живем меньше всех, болеем потому что!.. Производство потому что старое и грязное. И нам его надо выключить. Совсем… Оно нам ничего не дает: ни одежды, ни машин. А нельзя выключить, потому что мы тогда не будем похожи на державу. А сейчас похожи. И мы тогда не сумеем объяснить, чего добились за семьдесят лет. А сейчас мы говорим: посмотрите… И все действительно видят дымы, сполохи, составы…

– А почему же вы такие оборванные?

Этого мы объяснить не можем и тащимся на производство, а вечером домой. И не можем объяснить: почему мы утром тащимся на производство, а вечером домой?.. На производство, чтоб, значит… а домой, чтоб еще раз… Нет, наоборот.

Конечно, жалко нас, тем более, что производство, обрывая старую одежду, не делает новой. А воздух отравляет… Так же и хозяйство, почти не давая продуктов, здорово при этом отравляет воду навозом, то есть хозяйство практически проедает то, что производит, а производство то, что производит, тут же переплавляет, выделяя при этом газы в среду обитания, потому что им больше некуда… И было бы понятно: полно мяса и фруктов – жри, хотя там яд. Или масса авто – езжай, хоть там газ. Красивая смерть от переедания и путешествий. Но выделять яд вместо продуктов и газ вместо машин – нехорошо. И ходить на производство, чтоб там выделять еще больше яду и газу, еще больше нехорошо. Но многие ходят, чтоб не быть одному и спросить друг друга, отчего это так происходит и есть ли другой путь, кроме ранней смерти от пищевой недостаточности и воздушных отравлений? Очевидно, есть, беседуют они, но как на него попасть? Чужих просить стыдно, чтоб казаться Державой, а свои могут и не понять.

Предлагают разные версии, так некому начинать. А если кто и начнет, все на него смотрят. Он силится казаться счастливым, а потом перестает и тихо подвывает, все громче переходя от рулады к руладе, чтоб привлечь к себе внимание. Но у нас несчастный внимания не привлекает, только счастливый и поющий бесплатно. Это в основном дети. Потом и они разбираются, затихают и уже живут так просто, без внимания и без видимых причин.

Конечно, сейчас жить стало гораздо интереснее, хотя и бессмысленно. Возникают довольно крупные конфликты на небольшой разнице в имуществе. Большой она быть не может. Семьдесят лет следили, старались стучать… Некоторые, потеряв интерес к замкнутому производству, догадываются, что их настоящие враги живут где-то в низине или за лесом. Они говорят, что именно эти люди мешают им жить, и на грузовиках едут их искать, и находят, и жгут их небольшое имущество, чтоб вернуться и вздохнуть свободно.

Однако ничего не скажешь, жить осталось гораздо интереснее. Только жаль, если недолго. Это будет жаль. Хотя недолго жить мы привыкли. Тем более сейчас, в переходный период от одной неясной жизни к другой…