Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма.

Милая девочка мне
Подарила осколки бутылки,
Брошенной в море давно.

Как обточило их море!
Нежно мерцают они,
Светлые аквамарины.

Так же обточит и нас,
Друг мой, житейское море.
Только не будем мерцать
Светлыми каплями мы.

Будем тускнеть — и не знать,
Была ли в бутылке записка,
Что-то о душах людей,
Гибнущих — нет, не о нас.

Москва, 1992

* * *

Мы в темно-рыжий город Марракеш
Давно, упорно собирались.
И вот — доехали. Скорей кус-кус доешь
И отложи самоанализ.

Не спрашивай себя, зачем мы тут,
Зачем вчера купил я феску,
Зачем купил поддельный изумруд
И голубую арабеску.

Зачем роскошествуем мы, живя
В гостинице «Семирамида»?
— Затем, что душу ест, мучительней червя,
Терзает давняя обида.

Обида на судьбу за годы нищеты,
За годы грусти и печали,
За то, что ты старик, что старикашка ты,
Что мы к веселью опоздали.

Прекрасные ковры, и розы, и коньяк,
А зубы девы — жемчуг мелкий.
У края бездны я хватаюсь, как дурак, –
За безделушки, за безделки.

* * *

Летали вороны над темным селом,
Над церковью, отданной бесам на слом.

Отравлена речка и голы поля —
«А ты не мешайся, ступай себе, бля!»

По кладбищу ночью пойдем в листопад:
Там кости расстрелянных слабо стучат.

И колокол, сброшенный, тайно звенит,
И много разбитых, надтреснутых плит.

А ветер в бурьяне высоком шумит,
Потом прилетает в разрушенный скит.

У взорванной кельи сидел домовой
И слышался жалкий, озлобленный вой.

По-русски подальше послал он меня,
Шумели деревья, могилы храня,
И ждали убитые Судного Дня.

Москва, 1992

* * *

Я тоже в Париже
Сидел без гроша,
И долу все ниже
Клонилась душа.

Но в грусти-печали,
Как светлый Грааль,
Мне жить помогали
Бодлер и Паскаль.

Я важен: я выжил!
Но — как с этим быть?
Туристу в Париже
Никак не забыть

Тех жалких харчевен,
Тех русских могил,
«Когда легковерен
И молод я был».

Москва, 1992

* * *

Мы сидели на кольцах Сатурна,
Ели поп-корн, болтали ногами
И смотрели, как быстро и бурно
Расширяется пламя под нами.

Да, нам некуда было деваться,
А на родину нас не пускали.
Мы к Полярной Звезде, люди-братцы,
Улетим на алмазной спирали!

Там заманят свободной любовью
Три сирены в сиреневой дымке
(А захочется вдруг в Подмосковье —
Путь свободен душе-невидимке).

Но от страсти порочной и бурной
Мы бежали сквозь льды голубые
И вернулись на кольца Сатурна
И к любимой своей ностальгии.

Москва, 1992

* * *