Собрание сочинений

                       Имя въ сердц мракъ, и тмою окруженъ,
             Казался въ мор Царь печалей погруженъ;
             Какъ бури, душу въ немъ сомннья волновали,
             Покоя сладкаго, ни сна не отдавали.
   5          Звзда его судьбы на неб не горитъ,
             Она, сокрывъ лучи, на Iоанна зритъ;
             Ни воздухъ, ни земля тоск его не внемлетъ,
             И щастье томное у ногъ Монаршихъ дремлетъ;
             Какъ камень, горести его тягчили грудь.
   10          Прерывистымъ словамъ отверзъ въ печали путь:
             О Боже! онъ вщалъ, коль гнвомъ Ты пылаешь,
             За что напрасну смерть безвиннымъ посылаешь?
             Моимъ знаменамъ въ слдъ пришли сюда они;
             Коль казнь Теб нужна, за нихъ меня казни!
   15          Я воиновъ моихъ привелъ въ сiи предлы:
             Бросай противъ меня молнiеносны стрлы!
             Я старца мудраго совты пренебрегъ,
             Который въ дерзости меня предостерегъ,
             Се грудь, которая тщеславiе вмстила,
   20          Надеждою себя и щастiемъ польстила!
             Рази ее, рази! готовъ я казнь нести,
             Когда чрезъ то могу моихъ людей спасти.

                       Вщая т слова, повергся на колни,
             И нощь кругомъ его простерла черны тни;
   25          На перси томную склоняетъ Царь главу,
             И зритъ во смутномъ сн какъ будто наяву,
             Мечтается ему:… Что мракъ густый редетъ,
             Что облакъ огненный, сходя на землю, рдетъ;
             Сокрылись звзды вдругъ, затмилася луна,
   30          Повсюду страшная простерлась тишина;
             Багрово облако къ Герою приближалось,
             Упало предъ Царемъ, и вскор разбжалось,
             Виднье чудное исходитъ изъ него:
             Серпомъ луна видна среди чела его;
   35          Въ десниц держитъ мечь, простертый къ оборон,
             Онъ видится сдящъ на пламенномъ дракон;
             Великiй свитокъ онъ въ другой рук держалъ,
             Пророкамъ и Царямъ во слав подражалъ.

                       Строптивый Iоаннъ виднiемъ плнился,
   40          И естьлибъ робокъ былъ, предъ нимъ бы преклонился;
             Но взоръ къ нему склонивъ, вниманiе и слухъ,
             Имлъ тревожный видъ, но не тревожный духъ.
             Явившiйся Царю, бросая остры взоры,
             Вступилъ въ пространные съ Монархомъ разговоры:
   45                    О Царь! вщаетъ онъ, имешъ ты вину
             Токъ слезный проливать, пришедъ въ сiю страну;
             Печали вкругъ тебя сливаются какъ море,
             И ты въ чужой земл погибнешь съ войскомъ вскор;
             Погаснетъ щастiе, и слава здсь твоя,
   50          Тебя забылъ твой Богъ, могу избавить я;
             Могу, когда свой мракъ отъ сердца ты отгонишь,
             Забывъ отечество, ко мн главу преклонишь;
             Такимъ ли Iоаннъ владньемъ дорожитъ,
             Гд мракъ шесть мсяцовъ и снгъ въ поляхъ лежитъ,
   55          Гд солнце косвенно лучами землю гретъ,
             Гд сладкихъ нтъ плодовъ, гд тернъ единый зретъ,
             Гд царствуетъ во всей свирпости Борей?
             Страна твоя не тронъ, темница для Царей.
             Отъ снжныхъ водъ и горъ, отъ сей всегдашней ночи,
   60          На полдень обрати, къ зар вечерней очи,
             Къ востоку устреми вниманiе и взоръ:
             Тамъ первый встртится твоимъ очамъ Босфоръ;
             Тамъ гордые стоятъ моихъ любимцевъ троны,
             Дающихъ Греческимъ невольникамъ законы;
   65          Тобою чтимые угасли олтари;
             Познай и мочь мою, и власть, и силу зри!
             Съ священнымъ трепетомъ тобой гробница чтима,
             Подъ стражею моей лежитъ въ стнахъ Салима;
             И Газа древняя, Азоръ и Аскалонъ,
   70          Гефана, Вилеемъ, Iорданъ и Ахаронъ,
             Передъ лицемъ моимъ колна преклонили:
             Мои рабы твой крестъ, Давидовъ градъ плнили;
             Не страхомъ волю ихъ, я волей побдилъ;
             Ихъ мысли, ихъ сердца, ихъ чувства усладилъ;
   75          Я отдалъ веси имъ, исполненны прохлады,
             Гд вкусные плоды, гд сладки винограды;
             Гд воздухъ и земля раждаютъ имiямъ;
             Вода родитъ жемчугъ, пески златые тамъ;
             Тамъ чистое сребро, тамъ бисеры безцнны;
   80          Поля стадами тамъ и жатвой покровенны,
             Полсвта я моимъ любимцамъ отдлилъ:
             Богатый отдалъ Ормъ и многоводный Нилъ,
             И поднебесную вершину Арбарима,
             Откол Ханаанъ и Палестина зрима;
   85          Божественный Сiонъ, Израилтянскiй градъ,
             И млекоточный Тигръ, и сладостный Ефратъ,
             Т воды, что Едемъ цвтущiй орошали,
             Гд солнечны лучи впервые возсiяли.
             Въ вечерней жители и въ западной стран,
   90          Меня пророкомъ чтутъ, приносятъ жертвы мн;
             Склонись и ты! склонись! я жизнь твою прославлю,
             Печали отжену, и миръ съ тобой поставлю;
             Я втры тихiе на полночь обращу,
             Стихiи на тебя возставши укрощу;
   95          Украшу твой внецъ, вручу теб державы,
             Достойны твоего вниманiя и славы;
             Послдуй Царь за мной, дай руку мн твою….

                       Недвижимъ Царь взиралъ, внимая рчь сiю,
             Какъ втрами вода, въ немъ духъ поколебался;
   100          Молчать и рчь простерть къ виднью опасался,
             Хотлъ главу склонить, но вдругъ на щитъ взглянулъ;
             Померкнулъ щитъ! и Царь о старц вспомянулъ.
             Такое зрлище въ немъ пламень возжигаетъ,
             Вспрянулъ, и мечь рукой дрожащей изторгаетъ,
   105          Разитъ…. Въ единый мигъ померкнулъ воздухъ чистъ;
             Ударилъ страшный громъ, возсталъ и шумъ и свистъ,
             Блеснули молнiи, виднье преложилось,
             И страшное Царю чудовище явилось,
             Во мрачномъ облак на воздухъ поднялось;
   110          Какъ страшный змiй, оно въ три круга извилось;
             Дышало мщенiемъ! Безбожiе то было;
             И грозныя слова Монарху возтрубило:

                       Напрасно отъ меня ты чаешь избжать;
             Стени! я знаю чмъ Монарховъ поражать;
   115          Хоть нын казнь твою свирпый рокъ отложитъ,
             Но душу онъ твою и мысли возтревожитъ;
             Спокойства сладкаго не будешь ты вкушать,
             Ни брачною себя любовью утшать;
             Владнiе твое во ужасъ превратится,
   120          И будешь ближнихъ ты и подданныхъ страшиться;
             Ты искреннихъ рабовъ безвинно умертвишь;
             Своимъ ты имянемъ вселенну устрашишь;
             Вельможи и народъ тебя возненавидятъ,
             Тираномъ нарекутъ, въ теб врага увидятъ;
   125          Ты сына умертвишь!… Ударилъ паки громъ,
             Сокрылось возстенавъ чудовище по томъ;
             Оно въ подземныя пещеры отлетало,
             А сердце храбраго Царя возтрепетало;
             И мракъ сомннiя по томъ развясь въ немъ,
   130          Жестокимъ въ точности явилъ его Царемъ,
             Целена ввергнула въ подобный страхъ Енея.

                       Вздохнулъ, и предъ собой увидлъ Царь Алея;
             Вторичною мечтой приходъ его почелъ,
             Онъ окомъ на него разгнваннымъ воззрлъ.
   135          Алей задумчивъ былъ и рубищемъ одянъ,
             По всмъ его чертамъ печаль какъ мракъ разсянъ;
             Онъ слезы лилъ предъ нимъ, и Царь къ нему вщалъ:
             Еще ли мало ты покой мой возмущалъ?
             Предатель трепещи! теперь одни мы въ пол;
   140          Бги, не умножай моей печали бол….
             Ко Царскимъ въ трепет Алей упалъ ногамъ,
             И рекъ: не причисляй меня къ твоимъ врагамъ;
             Благочестивыхъ я не уклонялся правилъ;
             Былъ виненъ, но вину теперь мою исправилъ;
   145          Однако нужнаго, о Царь! не трать часа,
             Который щедрыя даруютъ Небеса,
             Отважность иногда печали побждаетъ;
             Тебя въ густомъ лсу пустынникъ ожидаетъ.
             Тоскою удрученъ, когда я къ войску шелъ,
   150          Онъ мн тебя искать подъ древомъ симъ веллъ,
             И мн сiе вщалъ: Скажи ты Iоанну,
             Коль хощетъ онъ достичь ко благу имъ желанну,
             Да придетъ онъ ко мн!… Во мрак и въ ночи,
             Сiяли вкругъ его чела, о Царь! лучи.
   155          Въ молчаньи Iоаннъ словамъ пришельца внемлетъ,
             И тяжкiй стонъ пустивъ, Алея онъ подъемлетъ,
             Тогда вскричалъ, Хощу для войска щастливъ быть;
             И боле, хощу вину твою забыть:
             Я жизнь мою теб, Россiи жизнь вручаю;
   160          А естьли вренъ ты, я друга получаю;
             Довольно мн сего! къ пустыннику пойдемъ,
             Но повсть мн твою повдай между тмъ;
             Скажи, почто ты стнъ Свiяжскихъ удалился?
             За чемъ ходилъ къ врагамъ, за чемъ въ Казань сокрылся?
   165          И какъ обратно ты явился въ сей стран?
             Будь искрененъ во всемъ, коль врный другъ ты мн.

                       Идущiй за Царемъ къ пустыннику лсами,
             Отвтствовалъ Алей такими словесами:
             О Царь! повдаю теб мою вину;
   170          Но стыдъ почувствую, откол ни начну.
             Когда не буду я вщать чистосердечно,
             Да темна нощь сiя меня покроетъ вчно!
             Да горы на меня кремнистыя падутъ,
             И въ сей стран меня живаго погребутъ!
   175          Сомннья Царскаго Алей въ опроверженье,
             Повдалъ о своемъ къ Казани приближень:
             Представилъ прелести, Сумбекинъ льстивый взглядъ,
             Обманы, хитрости, и шествiе во градъ;
             Оно клонилося, вщалъ, къ единой цли,
   180          Дабы оружiя напрасно не гремли,
             И мира вчный храмъ желалъ я отворить,
             Ордынцовъ безъ меча Россiи покорить.
             Уже вражду мои совты потушали,
             Но, рекъ онъ, замыслы успхамъ помшали:
   185          Увы! которую сердечно я любилъ,
             Я тою жизнь и честь едва не погубилъ.

                       Въ едину нощь, Алей стоная продолжаетъ;
             Меня и мысль о томъ какъ громомъ поражаетъ;
             Въ едину нощь, когда къ спокойству я прибгъ,
   190          Когда на одръ я свой уединенъ возлегъ,
             Увидлъ предъ собой невольника дрожаща,
             Одежду блую въ рукахъ своихъ держаща,
             Котору будто бы трудясь наедин,
             Сумбека, въ знакъ любви, отправила ко мн.
   195          Питая на ея усердiе надежду,
             Дерзаю облещись во свтлую одежду,
             Изъ рукъ подателя спшу ее извлечь;
             Но внемлю страшную невольникову рчь:
             О Царь! вщаетъ онъ, отринь сiе убранство;
   200          Я помню и въ моихъ оковахъ Христiянство;
             Я нкогда твоимъ рабомъ въ Россiи былъ,
             Я вренъ былъ теб, а ты меня любилъ.
             О естьли, Государь! подаркомъ симъ прельстишься,
             И имъ покроешься, то жизни ты лишишься.
   205          Раба я познаю, и врить не хощу;
             Злословiю его свирпымъ взоромъ мщу;
             Сей рабъ изъ рукъ моихъ одежду вырываетъ,
             Онъ ею и главу и тло обвиваетъ.
             Какой тогда я страхъ и ужась ощутилъ!
   210          Невольникъ палъ, взревлъ, и духъ свой изпустилъ!
             Велико для меня такое увренье;
             Но могъ ли я имть къ Сумбек подозрнье?
             Весь дворъ позналъ о сей опасности моей;
             Тогда вбжалъ ко мн мой врный другъ Гирей:
   215          Спши отсель! спши! со трепетомъ вщаетъ,
             Сагрунъ противъ тебя Казанцовъ возмущаетъ;
             Сумбека ищетъ средствъ Алея отравить;
             Османъ тебя грозитъ злодйски умертвить;
             Бги отсель! уже Казанска чернь мутится;
   220          Моею помощью теб не можно льститься;
             Я слабъ противу ихъ, и только то могу,
             Что тайно отъ злодйствъ Алея собрегу,
             Потомъ погибну самъ!… То слово грудь пронзило,
             Оно стрл меня подобно уязвило;
   225          Окамененъ смотрю на друга моего,
             И вдругъ въ объятiя кидаюся его,
             И вопiю къ нему: Не йду, мой другъ! отсюду;
             Пускай я жертвою моихъ злодевъ буду!
             За что теб страдать? живи! мой другъ, живи!
   230          Да злобу утушитъ Казань въ моей крови.

                       Незапно слышится волненiе народно;
             Погибнуть я хотлъ изъ храма неизходно;
             Спасай себя! спасай! Гирей мн съ плачемъ рекъ,
             И силою меня подъ мрачный сводъ повлекъ.
   235          Когда наполнился Сумбекинъ дворъ народомъ,
             Провелъ меня Гирей изъ града тайнымъ ходомъ,
             И скрылся отъ меня…. Унылъ, окамененъ,
             Я шелъ, бiя себя во грудь, отъ градскихъ стнъ;
             Вручилъ я жизнь свою на произволъ судьбин,
   240          И долго странствовалъ по дебрямъ и въ пустын;
             Зри рубища сiи, и бдность зри мою!
             Пустынникъ нкiй далъ одежду мн сiю.

                       Коль поздно хитрость я Сумбекину примтилъ!
             Страхъ гналъ меня отъ ней, я страхъ на Волг встртилъ.
   245          Пловущихъ войскъ твоихъ опасность я узрлъ,
             Топила ихъ вода, предъ ними громъ гремлъ;
             Отъ волнъ и отъ небесъ гонимыя страдали,
             Въ нихъ пламень съ береговъ враги твои кидали;
             Твоимъ воителямъ спасенья нтъ нигд:
   250          Смерть видятъ на земли, смерть видятъ на вод!
             Теку на помощь къ нимъ, прошу, повелваю,
             Къ Ордынцамъ вопiю, къ Россiянамъ взываю;
             Смирилися враги, и буря и вода.
             По томъ склонилъ мое стремленiе сюда.
   255          Я зналъ, что воинство отъ глада изтлвало,
             И воздухъ васъ мертвилъ и солнце убивало;
             Врачебную траву и пищу вамъ принесъ.
             Но только я вступилъ въ дремучiй близкiй лсъ,
             Тамъ старецъ нкакiй предсталъ передо мною,
   260          Онъ есть свиданiя съ моимъ Царемъ виною….

                       Полстадiи прешли бесдуя они,
             И видятъ межъ древесъ сверкающи огни,
             Къ которымъ спутники чмъ ближе подвизались,
             Тмъ дале огни отъ оныхъ уклонялись:
   265          И вдругъ склубившись ихъ къ пещер привели:
             Лежаща старца тамъ на камн обрли:
             На персяхъ у него какъ ленъ брада лежала,
             Премудрость на его лиц изображала;
             Священну книгу онъ, чело склоня, читалъ;
   270          Увидя предъ собой пришельцевъ, бодръ возсталъ.
             Прiятнымъ воздухъ весь наполнился зефиромъ,
             И старецъ рекъ Царю: Гряди въ пустыню съ миромъ!
             Какъ въ солнечныхъ лучахъ играюще стекло,
             Покрылось Царское веселiемъ чело:
   275          Но стыдъ при радости въ лиц изобразился:
             Сiяньемъ озаренъ, рукою онъ закрылся,
             Позналъ во старц онъ пустынника сего,
             Который въ путь нейти увщавалъ его,
             И щитъ ему вручилъ; онъ рекъ: взирать не смю,
   280          Я сердца чистаго, о старче! не имю;
             Сумнньемъ и тоской терзается оно;
             Твое свтло какъ день, мое какъ нощь темно,
             Могу ль бесдовать?… Душевну видя муку,
             Пустынннкъ простиралъ ко Iоанну руку,
   285          И возвстилъ ему: печаль твою забудь,
             Примромъ мужества главамъ внчаннымъ будь,
             Ты крпостью своей, терпнiемъ, бдами,
             Какъ злато чрезъ огонь, очистилъ духъ трудами;
             Но паче тмъ себя во слав утвердилъ,
   290          Что льстящую теб фортуну побдилъ;
             Безбожiе ты зрлъ подъ видомъ Махомета:
             И естьли бы его не отженилъ совта,
             Тебя бы страшный громъ мгновенно поразилъ,
             И въ бездну вчныхъ мукъ на вки погрузилъ.
   295          Теперь противъ страстей возставъ какъ храбрый воинъ,
             Небесъ вниманiя и славы ты достоинъ;
             Они велли мн гремящею трубой,
             Твой разумъ испытать, бесдуя съ тобой:

                       Се каменна гора, се поле передъ нами;
   300          Тамъ видишь ты стези усыпанны цвтами;
             Зефиры царствуютъ, утхи видны тутъ;
             Подъ тнью мачтовыхъ древесъ они живутъ;
             Безцнны бисеры идущимъ предлагаютъ,
             Внцы на нихъ кладутъ, въ нихъ страсти возжигаютъ;
   305          Которы наконецъ преобращаясь въ ядъ,
             Изъ сихъ прекрасныхъ мстъ влекутъ идущихъ въ адъ.

                       Гора является ужасною въ начал,
             Но страховъ меньше тамъ; чмъ ты возходишь дал:
             Тамъ встртишь пламенемъ зiяющихъ змiевъ;
   310          Висящiя скалы, услышишь зврскiй ревъ;
             Стези препутанны, какъ верви, кривизнами,
             И камни сходные движеньемъ со волнами,
             Когда вниманiемъ не будешь подкрпленъ,
             Падешь въ развалины разбитъ и ослпленъ.
   315          Но естьли твердости душевной не погубишь,
             По долгомъ странствiи труды свои возлюбишь,
             Увидишь вскор ты небесный чистый свтъ!
             Во храмъ пророчества твой Богъ тебя зоветъ,
             О Царь мой! избирай изъ двухъ стезю едину,
   320          И знай, что я тебя на трудной не покину.

                       Какъ нектаръ Iоаннъ въ бесд сей вкушалъ;
             Взявъ руку старцеву къ гор онъ поспшалъ,
             И рекъ: Иду съ тобой на твой совтъ въ надежд;
             Но сей хотлъ склонить ко сну Алея прежде,
   325          Дабы единый Царь позналъ судьбу небесъ:
             Напитокъ нкакiй сопутнику поднесъ,
             Который силы въ насъ тлесны ослабляетъ,
             И вдругъ у дна горы Алея усыпляетъ.

                       Царю пустынникъ рекъ: Иди, и буди смлъ!
   330          По томъ на крутизну горы его повелъ;
             По дебрямъ провождалъ, держа его рукою,
             Въ немъ силы ободривъ бесдою такою:
             О Царь! вщаетъ онъ, себя ты вврилъ мн,
             Во мрачной сей нощи, въ незнаемой стран;
   335          Сумннiемъ твоей души не возтревожилъ,
             И тмъ вниманiе мое къ теб умножилъ;
             Я дружество теб взаимно докажу;
             О имени моемъ, о званiи скажу:
             Познай во мн того, которому гонитель,
   340          И ближнiй сродникъ былъ, усопшiй твой родитель;
             Я тотъ, котораго онъ презрилъ родъ и санъ:
             Я есмь нещастливый пустынникъ Вассiянъ [11],
             Но горести мои и слезы я прощаю,
             И сыну за отца любовью отомщаю;
   345          Не онъ мн былъ врагомъ, враги мои льстецы,
             Преобращающи въ колючiй тернъ внцы;
             Я былъ гонимъ отъ нихъ. За слезы и терпнье,
             Душевное теперь вкушаю утшенье;
             И естьли слушаетъ Господь молитвъ моихъ,
   350          Враговъ моихъ проститъ; молюся я за нихъ.
             Мн рай, душевный рай, въ пустын отворился;
             Я тридесяти лтъ въ пустыню водворился;
             Здсь плачу о грхахъ мiрскихъ наедин;
             Нтъ злата у меня, чего бояться мн?
   355          Т, кои приключить мн бдство уповали,
             Т злобствуя, мн жизнь святую даровали…
             Гряди! мужайся Царь!… смотри на сихъ змiевъ;
             Они, сртая насъ, обуздываютъ гнвъ;
             Здсь камни дикiе устроились вратами,
   360          Широкiй путь отверзтъ идущимъ тснотами;
             Кремни содлались зеленою травой;
             Се награждается, о Царь! мой трудъ и твой;
             Пойдемъ!… Идущiе вс силы вновь подвигли,
             И горныя они вершины вдругъ достигли.
   365                    Уже по розовымъ они грядутъ цвтамъ;
             На самой вышин строенье зримо тамъ:
             Не марморомъ оно, не кровлею златою,
             Оно гордилося прiятной простотою;
             Развсисты древа стояли близь его,
   370          Зеленый зрлся холмъ подпорой у него;
             Тамъ нжилась кругомъ роскошная природа;
             Во зданiе сiе не видно было входа.

                       Водимый тако Царь пустынникомъ, молчалъ;
             Но духомъ возмущенъ, смутился и вскричалъ:
   375          Я чувствую тщеты со трономъ сопряженны;
             Колико предъ Царемъ пустынники блаженны!
             Какъ тихая вода, ихъ сладкiй вкъ течетъ;
             Хощу въ пустын жить! стоная Царь речетъ;
             Или, о старче! вынь изъ сердца смертно жало,
   380          Меня виднiе которымъ поражало;
             Оно напастiю грозило мн такой,
             Которая уже отъемлетъ мой покой;
             Открой судьбину мн! Взглянувый кроткимъ взоромъ,
             Пустынникъ ободрилъ Монарха разговоромъ:
   385          Уединенiя желаешь ты вотще;
             Ты долженъ царствовать до старости еще;
             Судьба, которую ничто не умоляетъ,
             Короны бремя несть тебя опредляетъ;…
             Угрозъ сердитаго виднья не забудь;
   390          Коль хощешь щастливъ быть, Царемъ правдивымъ будь.
             Но трудно достигать намъ тайности небесной,
             Доколь мы плотiю одяны тлесной;
             Превчную судьбу отъ смертнаго очей
             Сокрылъ на вки Богъ во глубин ночей.
   395          Сiяньемъ окруживъ Царя, сiе вщаетъ,
             И духомъ онъ его на небо возхищаетъ,
             Гд животворный огнь, какъ свтлый токъ течетъ;
             Градъ Божiй указавъ, Вассьянъ Царю речетъ:
             Здсь пламенны стоятъ во мрак Херувимы
   400          Стрегущи дверь судебъ, и имъ судьбы не зримы;
             Превыше сихъ, гд звукъ небесныхъ слышенъ лиръ,
             Неосязаемый, но чувственный есть мiръ;
             Сей мiръ блистательный, прiятный и нетлнной;
             Есть въ Дух Божiемъ чертежъ всея вселенной;
   405          Тамъ солнца нтъ во дни, и нтъ луны въ ночи,
             Но вчно тамъ горятъ Всевышняго лучи.
             Се! зришь обители, которыя Содтель
             Устроилъ, гд вмщать священну добродтель;
             Селеньемъ Ангельскимъ сiи мста зовутъ,
   410          Нетлнны въ храминахъ нетлнныхъ здсь живутъ:
             Которы Бога чтутъ, пороки отметаютъ,
             Т скоро въ сей предлъ по смерти возлетаютъ.
             Здсь предка твоего Создатель помстилъ,
             Который полночь всю крещеньемъ просвтилъ.
   415          На третьемъ небеси Владимиръ обитаетъ,
             И Божiй видя ликъ, восторгомъ духъ питаетъ.
             Се! Ольга мудрая, прiемля горнiй свтъ,
             Въ безсмертныхъ радостяхъ съ безплотными живетъ;
             Превыше всхъ планетъ и движимаго неба,
   420          Къ веселiямъ вознесъ Господь съ Борисомъ Глба;
             Се! храбрый Александръ, включенъ въ верховный санъ;
             Се! общiй сродникъ нашъ, се! ддъ твой Iоаннъ.
             Являются очамъ вс души тамъ святыя,
             Которыми по днесь спасается Россiя;
   425          На неб Iоаннъ живущу мать узрлъ,
             Вокругъ ея главы изъ звздъ внецъ горлъ;
             Увы! вскричалъ въ слезахъ, назначеноль судьбою,
             Мн въ неб обитать, любезна мать! съ тобою?
             Въ восторгахъ онъ желалъ ее облобызать,
   430          Но тла не возмогъ устами осязать;
             То былъ единый духъ; и Вассiянъ вщаетъ:
             Пойдемъ отсель! тебя сей нжный видъ смущаетъ,
             Имющъ радости сiянiе въ лиц,
             Царю отецъ его встрчается въ внц;
   435          И Царь сiи слова отъ Вассiяна внемлетъ:
             Воззри, какую мзду мужъ праведный прiемлетъ!
             И наша въ Божеств почерпнута душа,
             Оковы плотскiя и узы разрша,
             Достигнуть райскаго свтилища удобна,
   440          Когда на сей земл была чиста, незлобна,
             Изчезнетъ передъ ней сгущенный звздный мракъ;
             Познаетъ все она, увидитъ Божiй зракъ.

                       Уже я познаю, въ восторг Царь вщаетъ,
             Что Богъ и въ жизни сей твой разумъ просвщаетъ;
   445          И то, что намъ сулятъ по смерти небеса,
             То видятъ на земли премудрыхъ очеса;
             Твои уста мн гладъ и бури предсказали,
             И бдствiя меня предвиднны терзали;
             Прости ты, отче мой! сумннью моему,
   450          Твой свтъ не могъ прогнать мою душевну тму.
             Коль мрачны Царскiе безъ мудрости престолы!
             Вщалъ, и старцевы сiи внималъ глаголы:
             О! естьли, Iоаннъ, позналъ я что нибудь,
             Смиренна жизнь моя мн сей отверзла путь;
   455          Душ отъ сей земли на небо есть дорога;
             Душа есть точное изображенье Бога,
             Живетъ и движится въ объятiяхъ Его;
             Нашъ духъ есть лучь живый, Богъ солнце у него!
             Отъ мысли сей въ моихъ мольбахъ не удаляюсь
   460          И сердцемъ въ небеса всечасно возкриляюсь.
             Что могъ проразумть о будущей судьб,
             О Царь! открою то во храм и теб;
             Оставимъ небеса; но тайны сей во вки
             Да слышать отъ тебя не будутъ человки!
   465          Отверзу взоръ теб на будущiе дни,
             Гряди!… И шествуютъ ко зданiю они.
             Врата, которыя между стнами крылись,
             Врата нетронуты входящимъ отворились;
             Съ священнымъ трепетомъ грядетъ за старцемъ Царь,
   470          И видитъ посред устроенный олтарь;
             Подъ нимъ живой воды извился ключь бiющiй,
             Пустынникъ, къ олтарю рукой Царя ведущiй,
             На персты взявъ воды, къ Монарху приступилъ,
             Онъ очи и чело Царево окропилъ.
   475          Какъ нкая кора съ очей его низпала,
             Очистился олтарь, мгновенно тма пропала,
             И будто усладилъ Царя прiятный сонъ;
             Что вижу предъ собой? вщаетъ старцу онъ;
             Или я пренесенъ въ небесную вершину?…
   480          Ты видишь, старецъ рекъ, божественну судьбину;
             Колна преклони! се книга предлежитъ;
             Зри буквы тайныя. И Царь на книгу зритъ:
             Крестообразно вкругъ нее лучи спирались,
             Въ ней сами отъ себя листы перебирались.
   485          Какъ чистою брега наполненны водой,
             Являютъ небеса свтящи надъ ркой:
             Во книг ясно такъ изображенно зрится,
             Чему назначено въ грядуще время сбыться.
             Недвижимъ зритель былъ, пустынникъ замолчалъ.
   490          Се! вижу я себя! въ восторг Царь вскричалъ,
             Безъ долговремянной и многотрудной брани,
             Врата отверзлися мн гордыя Казани;
             Ордынскiй сильный Царь у ногъ моихъ лежитъ,
             Приноситъ Волга дань, Кавкасъ отъ стрлъ дрожитъ;
   495          Смущенна Астрахань упала на колни:
             Уже моихъ знаменъ въ Сибирь простерлись тни;
             На Шведовъ громъ падетъ изъ храбрыхъ Росскихъ рукъ,
             Вкругъ Белта внемлю я Московской славы звукъ;
             Мятежная Литва, какъ агнецъ, усмирилась,
   500          И Нарва съ трепетомъ Россiи покорилась;
             Тревожный Новгородъ на вки укрощенъ:
             Побдами покой народамъ возвращенъ;
             Поляковъ усмиривъ, я царствую во слав;
             Сосдямъ миръ дарю, и миръ моей держав….
   505          Престань тщеславиться! смиренный старецъ рекъ,
             И знай, что ты не Богъ, но смертный человкъ;
             Блаженства самъ себ не можешь ты устроить,
             Коль щастьемъ Богъ тебя не хощетъ удостоить.

                       На оживленныя картины взоръ простри;
   510          Будь твердъ, и суету земнаго щастья зри:
             Вдругъ виды страшные Монарха поражаютъ;
             Тамъ отрока въ крови листы изображаютъ;
             Обвившись змiй кругомъ, гортань его грызетъ,
             Кто отрокъ сей? Монархъ ко старцу вопiетъ.
   515          Я зрю жену надъ нимъ рыдающу, стенящу,
             Терзающу власы, и жизнь пресчь хотящу….
             Ты видишь мать его, вщаетъ Вассiянъ,
             Се сынъ твой! се твоя супруга, Iоаннъ!
             О славолюбiя неслыханное дйство!
   520          Корысти поострятъ убiйцевъ на злодйство;
             Димитрiй въ юности увянетъ, яко цвтъ.
             Царь стонетъ, и едва на землю не падетъ;
             Но въ немощи его пустынникъ подкрпляетъ;
             Во свтлыхъ небесахъ Димитрiя являетъ.
   525          Скрпися, рекъ Царю, во слав сына зри,
             Какой не многiе причастны суть Цари;
             Неувядаему корону онъ получитъ;
             Во ад вчный огнь его убiйцевъ мучитъ.

                       Спокоило Царя виднiе сiе;
   530          Но гд, онъ вопросилъ, потомство гд мое?
             Какъ вихремъ нкакимъ мгновенно отдлились,
             Вдругъ многiе листы во книг преложiлись.
             Не все изпытывай, пустынникъ рекъ Царю;
             Я втьви твоего потомства отворю:
   535          еодоръ царствуетъ! не буди безотраденъ;
             Но въ немъ изсякнетъ кровь, онъ кончитъ жизнь безчаденъ.

                       Со стономъ Iоаннъ, потупя взоръ, молчалъ;
             По томъ на небеса возведъ глаза вскричалъ:
             Ты, Боже! зиждешь все, Твоя да будетъ воля!
   540          Тобой предписана моя мн въ жизни доля;
             Но мучится мой духъ, и слезный токъ течетъ,
             Что корень Рюриковъ судьбина пресчетъ.
             Не стуй! старецъ рекъ: твой плодъ не изтребится,
             Но долженъ въ ндра онъ на время углубиться,
   545          Въ благословенной онъ утроб прозябетъ,
             И выступитъ по томъ торжественно на свтъ;
             Отъ втви, Царскому колну прiобщенной,
             Изыдутъ отрасли въ Россiи возмущенной;
             Какъ сильный кедръ, они до облакъ возрастутъ,
   550          Народы ликовать подъ снью ихъ придутъ;
             Россiя возгремитъ, и славу узритъ нову!
             Но нын обрати твой взоръ ко Годунову,
             И другъ и родственникъ онъ сына твоего;
             По немъ прiемлюща ты зришь внецъ его;
   555          Ты видишь вкругъ его рками кровь текущу,
             Стенящу истинну, невинность вопiющу.

                       Царь въ черныхъ мракахъ зритъ преемника сего;
             Какъ облакъ носится печаль кругомъ его;
             Не веселитъ души ни трономъ онъ, ни славой;
   560          Рукою держитъ мечь, другой сосудъ съ отравой;
             Крпитъ на трон власть кровавымъ онъ перомъ;
             Но видитъ молнiи, вдали внимаетъ громъ,
             Смущенные глаза на тучу взводитъ черну,
             И Годунова тронъ подобенъ зрится терну.
   565                    Кто дни спокойствiя Царева погасилъ?
             У Вассiяна Царь со стономъ вопросилъ.
             Раскаянье и грхъ, пустынникъ отвчаетъ,
             Убiйца Дмитрiевъ отравой жизнь скончаетъ.
             Смотри, какъ дйствуетъ въ его утроб ядъ;
   570          Отрепьева на тронъ Поляки протснятъ;
             Димитрiй убiенъ, но имянемъ возстанетъ;
             Отмщенье въ образ чернца перуномъ грянетъ,
             И сына Царскаго на трон умертвитъ.
             Но горести въ Москв Отрепьевъ оживитъ;
   575          Не есть и не было толикихъ золъ примра:
             Благочестивая тснима будетъ вра;
             Въ Россiи тишина изчезла, яко дымъ,
             Тамъ страждетъ Патрiархъ въ темниц Iакимъ;
             Латинской врою и лестью упоенный,
   580          Игнатiй жезлъ беретъ и санъ первосвященный;
             Ко благочинiю утратилась любовь;
             Сыновъ отечества ркой лiется кровь.
             Изъ рукъ Отрепьева перунъ въ столиц грянулъ;
             Но Шуйскiй на него съ мечемъ отъ сна возпрянулъ;
   585          Онъ, пламенникъ нося, отъ Россовъ гонитъ страхъ,
             Предавъ огню чернца, его развялъ прахъ,
             Ты видишь Шуйскаго, носящаго корону;
             Но зло къ Россiйскому прильнетъ, какъ язва, трону.
             Междоусобiе въ Россiянахъ горитъ,
   590          Се жало на него злонравiе остритъ!
             Забвенна древняя твоимъ народомъ слава;
             На царство Польскаго онъ призвалъ Владислава;
             И въ ризу черную Василiй облеченъ,
             Постриженъ, и врагамъ отечества врученъ.
   595          Все царство мракъ покрылъ; ищи въ темниц свта!

                       Являетъ онъ Царю въ оковахъ Филарета;
             Въ темницу вверженный, но въ ней, неустрашимъ,
             Изъ Польши пишетъ онъ къ собратiямъ своимъ,
             Дабы въ любви сердца къ отечеству крпили,
   600          Внца Россiйскаго Литв не уступили;
             Нещастный старецъ зритъ оковы, пламень, мечь;
             Безсильна смерть его къ предательству привлечь;
             Онъ славу соблюсти отечество заставитъ,
             И пастырствомъ свой санъ въ Москв по томъ прославитъ.
   605          Се нощь скрывается; зри солнечный возходъ!
             Романовыхъ грядетъ отъ Филарета родъ;
             Явится въ полномъ онъ сiяньи при начал,
             И больше свта дастъ, чмъ въ вчность пройдетъ дал.
             Увы! доколь заря въ Россiи не взойдетъ,
   610          На всю твою страну глубокiй мракъ падетъ!
             Се тронъ колеблется, хранимый многи вки;
             Москву наполнили Поляки, будто рки;
             Забвенны древнiе природные Князья;
             Ты стонешь, Iоаннъ! стеню и плачу я;
   615          Иноплеменники Москвою овладли…
             При семъ виднiи небесны своды рдли;
             Опустошенныя открылися поля;
             Кровавые ручьи, багровая земля;
             Разтерзанны тла гробовъ не обртаютъ,
   620          И птицы хищныя надъ ними вкругъ летаютъ.
             Отринула Москва отъ персей томныхъ чадъ.
             Къ Россiйскимъ ратникамъ приходитъ блдный гладъ;
             Мечи изъ рукъ падутъ, душевны тлютъ силы;
             Преобращаются вкругъ стнъ шатры въ могилы;
   625          И гладъ бы мужества остатки погасилъ,
             Когда бы Мининъ искръ въ сердцахъ не воскресилъ.
             Сей другъ отечества на бдность взоръ возводитъ,
             Беретъ сокровища, къ Пожарскому приходитъ;
             Богатство тлнъ и прахъ, но славно есть оно,
   630          Коль будетъ общему добру посвящено.
             Позналъ имнiя такую Мининъ цну;
             Онъ злато изострилъ, дабы сразить измну;
             Россiйской храбрости удерживаетъ всъ,
             И се разитъ Орла Россiйскiй Геркулесъ!
   635          Какъ бурный вихрь Москву Пожарскiй окружаетъ,
             Кидаетъ молнiи, Поляковъ поражаетъ;
             Съ другой страны даритъ отечеству покой,
             Бросая громъ на нихъ Димитрiй Трубецкой.

                       Сей родъ со времянемъ съ тмъ родомъ съединится,
   640          Отъ коего пвецъ Казанскихъ длъ родится;
             Увидть свтъ ему судьбина повелитъ,
             Гд Польшу бурный Днепръ съ Россiею длитъ.
             Прости, коль онъ тебя достойно не прославитъ,
             Любовь къ отечеству писать его заставитъ.
   645                    Но взоры Iоаннъ къ Героямъ устреми,
             И черную печаль отъ сердца отъими;
             Пожарскiй съ Трубецкимъ побду совершаютъ;
             Женутъ враговъ, разятъ, и въ бгство обращаютъ.
             Очистились теперь отъ мрака небеса.
   650          Москв возвращена и слава и краса;
             Пожарскому внецъ народомъ поднесется,
             Но сей великiй мужъ отъ царства отречется,
             Своею кротостью Монарховъ превзойдетъ;
             Избратъ Романова на царство дастъ совтъ;
   655          Въ уединенiе по томъ возхощетъ скрыться;
             И Филаретовъ сынъ со славой воцарится.
             Смотри, какъ мать ему принять внецъ претитъ,
             Колеблемый престолъ душ ея не льститъ,
             И сына образу въ слезахъ она вручаетъ;
   660          Сигклитъ его беретъ, и бармами внчаетъ:
             На царство отрокъ сей со славою вступилъ,
             И жало Польскаго дракона притупилъ;
             Склоненную главу при немъ подъемлетъ царство,
             Прiоснилося спокойствомъ государство.
   665          Прiемлетъ сынъ его корону Алексй,
             Законодателемъ владтель будетъ сей;
             Благоустройство онъ даетъ своей держав,
             Уготовляется Россiя къ новой слав.
             Преемникомъ своимъ онъ сына наречетъ;
   670          Но смерть еодора въ цвтущи дни ссчетъ.
             Горька отечеству такая будетъ трата!
             Оставитъ по себ юнйшаго онъ брата.

                       Что вижу? Царь вскричалъ: Что вижу я? Скажи!
             Родятся новые въ Россiи мятежи:
   675          Зрю вкуп двухъ Царей, и вижу дв короны,
             Трепещетъ стольный градъ, трепещутъ Царски троны!
             Разторглось дружество и братская любовь,
             Въ Москв грабежъ и вопль, течетъ по стогнамъ кровь,
             Кто сей нещастный мужъ не крестъ въ слезахъ взираетъ,
   680          И за власы влекомъ, на копьяхъ умираетъ?
             Кто хитрая сiя и гордая жена,
             Мн, видится въ внц мечемъ воружена?
             Свирпыя змiи свои разверзли звы,
             Хотящи жалами язвить уста Царевы [12],
   685          Но вдругъ печальная простерлась тишина,
             Междоусобная укрощена война;
             Кто отрокъ сей, скажи, что громы взявъ рукою,
             Разитъ мятежниковъ для общаго покою?
             Коварство плачуще у ногъ его лежитъ,
   690          Злоумышленiе отъ стрлъ его бжитъ.
             Но что! не новые ль раждаются народы?
             Иль въ годъ вмстилися безчисленные годы?
             Столицу вижу я, но вижу не мою!
             Въ Москв Россiянъ зрю, но ихъ не познаю!
   695          Се Царь, оставивъ тронъ, простеръ къ работ руки,
             Цвтутъ кругомъ его художества, науки.
             Или я вижу сонъ, иль очарованъ взглядъ?
             Се вдругъ раждается у Белта пышный градъ?
             Скажи, коликими созижденъ онъ Царями?
   700          Единымъ!… Сей единъ да чтится олтарями…
             Державу оснитъ сей мужъ, какъ нкiй кедръ….
             Се Богъ, иль человкъ?… Се твой потомокъ Петръ!
             Онъ людямъ дастъ умы, дастъ образъ нравамъ дикимъ,
             Россiи нову жизнь, и будетъ слыть Великимъ.
   705          Свтило оное вначал мракъ затмитъ.
             Сестра противъ него злодевъ устремитъ,
             Ты видишь, какъ она владть престоломъ жаждетъ!
             Москва отъ хитрости Софiи гордой страждетъ:
             Стрльцы Матвеева безвинну кровь лiютъ,
   710          Се чашу смертную Нарышкины пiютъ.
             Но зри Петра своимъ народомъ окруженна,
             Его перуномъ лесть и гордость пораженна:
             Тамъ гонитъ онъ за Днепръ съ полей Полтавскихъ Льва;
             И видитъ новый градъ во дни его Нева.
   715          Парящимъ онъ орломъ въ чужихъ странахъ явился;
             Весь свтъ его трудамъ и свойствамъ удивился;
             Превыше смертныхъ силъ подъемлетъ онъ труды;
             Се флотъ, се воинство, науки и суды;
             Его перунъ въ моряхъ, и громъ на суш грянулъ;
   720          Но въ самыхъ торжествахъ сей мудрый Царь увянулъ!…
             Смущенъ прiятною и жалостной мечтой,
             Воскрикнулъ Iоаннъ: о грозна смерть! постой!
             Оставь потомка мн! Но свтъ Петра объемлетъ,
             И Царь сiи слова отъ Вассiяна внемлетъ:
   725          Сей мужъ великими длами долго жилъ,
             И жизнямъ Богъ предлъ и слав положилъ;
             Пресвтлый духъ Петромъ на небо преселится;
             Но онъ въ другомъ лиц на землю возвратится.
             Познаетъ свтъ, когда его прервется вкъ,
   730          Лишь только по тому, что былъ онъ человкъ.
             Во всей подсолнечной сей мужъ себя прославитъ;
             Онъ въ плач по себ Россiю всю оставитъ.
             Образованiе душ и слав сей,
             Въ крови Нарышкиной устроитъ Алексй;
   735          Примромъ будетъ онъ всего земнаго круга.
             Взойдетъ на Царскiй тронъ по немъ его супруга;
             И славы странъ твоихъ прiумножая звукъ,
             Оставитъ Анн тронъ его безчадный внукъ…
             И се, Россiйскаго къ усугубленью свта,
   740          Петрова Дщерь грядетъ на тронъ, Елисавета;
             Ознаменуется правленiе сiе
             Щедротой, щастiемъ и кротостью ее;
             При ней разторгнутся наукъ словесныхъ узы,
             Россiю постятъ возлюбленныя Музы;
   745          Сдящи миртовыхъ древесъ въ густой тни,
             На лирахъ возгласятъ они златые дни;
             Подъ скипетромъ ея цвтутъ обильны нивы,
             Корону обвiютъ и лавры и оливы,
             Науки процвтутъ какъ новый виноградъ,
   750          Шуваловъ ихъ раститъ, Россiйскiй Меценатъ.

                       Но кое зрлище въ восторгъ мой духъ приводитъ?
             Свтило новое въ стран полночной всходитъ,
             Вщаетъ Iоаннъ…. Теряется мой взоръ;
             Колики радости, какой торжествъ соборъ!…
   755          Се! лучшая времянъ, пустынникъ рекъ, судьбина,
             Прiемлетъ царствiя вожди ЕКАТЕРИНА,
             Премудрость съ небеси въ полночный край сойдетъ,
             Блаженство на престолъ въ лиц ея взведетъ,
             Предъ Ней усердiемъ отечество пылаетъ;
   760          Любовь цвтами путь Ей къ трону устилаетъ,
             Тсна Ея лучамъ Россiйская страна,
             Должна бы озарять вселенну всю Она;
             Божественны Она народамъ дастъ уставы,
             Гласящи подданныхъ и Государей правы;
   765          Содйствуетъ Ея намренiямъ Богъ;
             Устроитъ совсти и милостямъ чертогъ.
             Она стенанiю вдовицъ и сирыхъ внемлетъ,
             Отверженныхъ дтей подъ свой покровъ прiемлетъ,
             Питаетъ, гретъ ихъ, имъ нову жизнь даетъ;
   770          Судя преступниковъ, какъ Матерь слезы льетъ;
             Дать подданнымъ покой, лишается покою,
             И щедрости лiетъ на всхъ людей ркою.
             Учися царствовать, учися ты у Ней;
             Будь подданныхъ отцемъ и жизни ихъ жалй!
   775          Какъ крины процвтутъ въ Ея держав грады,
             Упьются тишиной, насытятся отрады;
             Училища при Ней какъ маслины цвтутъ;
             Куда свой взоръ простретъ, сiяетъ благо тутъ.
             Въ великой сей душ вмщенная Россiя,
   780          Преобразивъ свой видъ, увидитъ дни златыя.
             ЕКАТЕРИНА вкъ Астреинъ возвратитъ;
             Что въ мысляхъ Петръ имлъ, то дломъ совершитъ;
             Отъ гордыхъ пирамидъ и титловъ отречется,
             Но Матерью Она сердцами наречется;
   785          Прибжищемъ Она народамъ будетъ всмъ:
             Прiидутъ къ ней Цари, какъ въ древнiй Вилiемъ,
             Не злато расточать, не зданiямъ дивиться
             Прiидутъ къ ней Цари, но царствовать учиться.
             Блаженствомъ озаритъ отечество Она,
   790          Въ трудахъ Ее найдутъ Аврора и Луна.
             Но буря бранная правленiе тревожитъ,
             Шумитъ, и тмъ лучей внца и трона множитъ;
             Кротка въ отечеств, премудра въ тишин,
             Явилась грозною и страшной на войн;
   795          Чрезъ дальныя моря восточнымъ движитъ краемъ,
             Внцы и славный миръ прiемлетъ за Дунаемъ.
             Зри новый на чел ЕКАТЕРИНЫ лавръ,
             Подносятъ ей внцы Херсонъ и древнiй Тавръ.
             Восточну трепетать Луну Она заставитъ,
   800          Сарматовъ укротивъ, свой вкъ Она прославитъ.
             Всеплоднымъ цвсть полямъ въ отечеств велитъ;
             Разширивъ свой предлъ, народы въ немъ селитъ;
             Въ пространств черныя восточныя пучины
             Шумитъ названiе Второй ЕКАТЕРИНЫ;
   805          Россiйски корабли черезъ Босфоръ летятъ,
             Югъ, западъ и востокъ, весь сверъ богатятъ.
             Увеселятъ Ее не лавры, не оливы,
             То сердце усладитъ, что люди съ Ней щастливы;
             Утшитъ страждущихъ, нещастныхъ оживитъ,
   810          Побдой возгремвъ, щедротой удивитъ;
             Возвыситъ разумы, Она исправитъ нравы,
             Достигнетъ мудростью безсмертной въ мiр славы!

                       Се Павелъ! старецъ рекъ, душа Ея и кровь.
             Зри! коль сильна къ Нему народная любовь;
   815          Приходитъ смерть къ нему въ дни юности съ косою,
             Народъ потокомъ слезъ кропится какъ росою;
             Проникнулъ небеса ЕКАТЕРИНИНЪ стонъ.
             И паки возвращенъ и Ей и Россамъ Онъ,
             И вскор томная утшилась Россiя.
   820          Се! входитъ съ Павломъ въ бракъ прекрасная Марiя.
             Ликуй со мною Царь и веселися ты,
             Се втви возрасли отъ корня сей четы;
             О коль возлюбленны! О коль они прекрасны!
             И вки потекутъ въ Россiи безопасны.
   825          Цвтами въ честь для нихъ украсились поля,
             И въ даръ приноситъ имъ богатый плодъ земля:
             Неизмримая отверзлась благъ пучина;
             Безсмертной славою гремитъ ЕКАТЕРИНА….

                       Грядущи времяна познать полночныхъ странъ,
   830          Желалъ еще взглянутъ во книгу Iоаннъ;
             Но вдругъ огонь блеснулъ! Царь къ старцу обратился;
             Олтарь затрепеталъ, и мракъ надъ нимъ сгустился.