Собрание сочинений

Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь все равно – вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.

Сделав себе карьеру из перепутья, витязь

сам теперь светофор; плюс, впереди – река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

Запертые в жару, ставни увиты сплетнею

или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит

в форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,
где взгляд, в котором читается «Будь ты проклят»,
прямо пропорционален отсутствующей толпе.

<январь 1996 г.>

Роману Каплану на следующий день после его 55-летия [103]

Прости, Роман, меня, мерзавца,
дай по лицу.
Но приключилось нализаться
вчера певцу.

И потому в твоей гостиной

был только Юз.
Роман, я был всегда скотиной
и остаюсь.

Прощенья нет подобной твари

(плюс иудей).
И нет мне места в «Самоваре»
среди людей.

В приличный дом теперь ублюдка

не станут звать.
Там, где блистают <...> [104], Людка,
мне не бывать.

Теперь мне пищей, вне сомнений, -

одна маца.
Ни шашлыка мне, ни пельменей,
ни холодца,

ни рюмки дорогой отныне.

Душою стар,
войду я, как Моисей в пустыне,
в ближайший бар

и прошепчу, припав к стакану

сухой губой:
"Ура! 55 Роману!
O boy! O boy!"

<1990-е>