Собрание сочинений. Безумие и его бог

За апсидой, в ризнице, Блейк обнаружил прогнивший аналой и высокий, до потолка, ряд полок, беспорядочно забитых заплесневелыми книгами. Пробежав названия, он испытал истинный шок. Страшные, запретные фолианты, о самом существовании которых не знал ни один здравомыслящий человек, а если и знал, то лишь по опасливо, с большой осторожностью передаваемым слухам, — ужасные, проклятые тома, полные двусмысленных формул и тайн, сквозь толщу веков просочившихся с незапамятной зари человечества и даже из более древних, темных и легендарных времен. Многие книги Блейк читал: латинскую версию омерзительного «Некрономикона», зловещую «Liber Ivonis», пользующуюся дурной славой «Cultes des Goules» графа д'Эрлетта, «Unaussprechlichen Kulten» Юнцта и дьявольскую «De Vermis Mysteriis»[15] Людвига Принна. Но множество книг на полках было известно ему лишь понаслышке или не известно совсем, например «Манускрипты Пнакотика», «Книга Цань», какой-то почти истлевший том на неведомом языке, где попадались символы и диаграммы, которые с содроганием узнал бы любой исследователь оккультных наук. До сих пор не утихшие давние слухи, безусловно, имели веские основания: похоже, в свое время храм действительно был средоточием зла, более древнего, чем люди, и более масштабного, нежели их представления о вселенной.

На ветхом, полуразрушенном аналое лежал блокнот в кожаном переплете, испещренный странными криптографическими записями. Судя по выдержанной нумерации страниц и по упорядоченным, разбитым на абзацы строкам, написанная значками рукопись представляла собой связный текст, причем каждому значку, видимо, соответствовала определенная буква. Сами же значки являлись традиционными символами, сохранившимися в современной астрономии со времен алхимии, астрологии и тому подобных сомнительных наук: встречались общепринятые обозначения Солнца, Луны, планет, аспектов и зодиакальных созвездий.

Рассчитывая позже расшифровать криптограмму, Блейк сунул блокнот в карман пиджака. Многие объемистые тома на полках весьма и весьма привлекали его, и он чувствовал искушение завладеть ими как-нибудь попозже. Удивительно, что за столь долгое время никто их не тронул. Может, и в самом деле он первый преодолел власть расползшегося повсюду страха, почти шестьдесят лет защищавшего это заброшенное место от визитеров?

Полностью обследовав первый этаж, Блейк снова пробрался через утопающий в пыли неф и вышел к главному притвору, где раньше заметил за дверью лестницу, похоже, ведущую в черную башню и к шпилю, столь знакомым по долгим наблюдениям. Подъем по высоким и узким деревянным ступеням винтовой лестницы осложнялся вездесущей пылью и плодами беспрерывной деятельности пауков. Время от времени попадалось замутненное окно, открывающее головокружительный вид на город. Хотя пока не обнаружилось никаких следов веревки, тем не менее, надо думать, в башне — узкие, прикрытые жалюзи стрельчатые окна которой он так часто наблюдал в полевой бинокль, — находится колокол или подбор колоколов. Однако пришлось разочароваться: поднявшись наверх, он оказался не в звоннице, а в помещении, явно предназначенном для совершенно иных целей.

Комната, приблизительно пятнадцать на пятнадцать футов, освещалась только сквозь ветхие жалюзи четырех стрельчатых окон, по одному с каждой стороны. К тому же на окнах имелись плотные светонепроницаемые шторы, почти сгнившие. В центре, посреди устланного пылью пола, возвышался каменный постамент странных косых пропорций, около четырех футов высотой и около двух в усредненном диаметре, со всех сторон испещренный причудливыми, грубо высеченными иероглифами, совершенно неведомыми. На постаменте покоилась металлическая шкатулка любопытной асимметричной формы. Крышка на петлях была откинута, и внутри, под накопившимся за десятилетия слоем пыли, виднелся какой-то неправильный эллипсоид — яйцевидный предмет примерно четырех дюймов длиной. Вокруг постамента, по весьма приблизительной окружности, стояло семь готических стульев с высокими спинками, все в довольно хорошем состоянии, чего нельзя было сказать о находившихся за ними у обшитых темными панелями стен семи черных гипсовых фигурах внушительных размеров, более всего напоминавших мегалитовые скульптуры таинственного острова Пасхи. В углу этой тоже затянутой паутиной комнаты вделанная в стену лестница поднималась к закрытому люку темного, без единого окна, помещения под самым шпилем.