Собрание сочинений. Избранные произведения в одном томе

О том, что последовало за получением этого письма, можно узнать из прессы. Мне посчастливилось заручиться поддержкой Мискатоникского университета, а мистер Маккензи и доктор Бойль оказали неоценимую помощь при устройстве всех дел в Австралии. Мы не стремились вдаваться в особые подробности, поскольку, вне сомнения, подобное открытие немедленно привлекло бы к себе внимание сенсационных и юмористических отделов дешевых газет. В итоге печатные сообщения выглядели немногословными, но все-таки рассказывали достаточно много о причинах нашего интереса к загадочным австралийским руинам и отражали различные приготовительные шаги.

Уильям Дайер, профессор геологического факультета, возглавлявший Антарктическую экспедицию университета в 1930–1931 годах, Фердинанд К. Эшли с факультета древней истории, Тайлер М. Фриборн с факультета антропологии вместе с моим сыном Уингейтом дали согласие сопровождать меня.

В начале 1935 года мой корреспондент Маккензи прибыл в Аркхем и помог завершить приготовления. Он оказался потрясающе компетентным и любезным человеком примерно пятидесяти лет, его начитанностью и глубоким знанием условий Австралии можно было только восхищаться.

Его трактора ждали нас в Пилбарре, и мы зафрахтовали болтавшийся без дела небольшой пароходик, способный пройти в верховья реки до нужного места. Мы были готовы проводить раскопки в скрупулезной научной манере — просеивая каждую песчинку, оставляя на месте всякий камень, что мог еще оказаться в своем исходном положении.

28 марта 1935 года мы вышли из Бостона на пыхтящем «Лексингтоне», словно на увеселительное путешествие, через Атлантику, в Средиземное море и по Суэцкому каналу и Красному морю — в Индийский океан, а там и прямо к нашей цели. Не буду даже вспоминать, насколько вид невысоких и песчаных австралийских берегов угнетал меня, насколько отвратительным показался мне унылый городок горняков и скучные золотые копи, где мы загрузили трактора последними припасами.

Встречавший нас доктор Бойль оказался приятным пожилым интеллектуалом, а познания его в психологии позволили мне и сыну вести с ним долгие дискуссии.

В душе каждого члена нашего отряда сомнения странным образом перемешивались с нетерпением, когда наконец мы, восемнадцать человек, начали отсчитывать лиги сухого песка и камня. В пятницу 31 мая мы пересекли приток реки Де Грея и вступили в края вовсе уединенные. И пока мы приближались к истинному месту захоронения останков прежнего мира, древнего мира легенд, все сильнее охватывал меня ужас, еще более усиленный снами и псевдовоспоминаниями, что по-прежнему мучили меня.

Первый из полузасыпанных блоков мы увидели в понедельник 3 июня. Не могу даже описать чувства, с которыми я впервые — в истинной реальности — прикоснулся к циклопической кладке, во всем подобной той, что представала мне в видениях. Знаки на камнях оказались достаточно ясными, с трепетом я узнавал кривые линии, адовой мукой истомившие меня за годы мучительных ночных кошмаров и утомительных исследований.

За месяц раскопок мы сумели обнаружить около 1250 каменных блоков, находившихся на разных степенях целостности и разрушения. По большей части все они оказались резными мегалитами с криволинейным верхом и низом. Некоторое количество камней имело меньший размер — уплощенные, ровные, не имеющие узоров, они были квадратными или восьмигранными, как те, что покрывали полы и улицы в моих снах, — и совсем немного оказалось чрезвычайно массивных, изогнутых и криволинейных — словно служивших для перекрытия свода или образовавших памятные мне округлые окна.

Чем глубже и дальше к северу-востоку закапывались мы в землю, тем больше находили блоков, хотя по-прежнему нам не удавалось обнаружить каких-нибудь признаков упорядоченности в их расположении. Непомерная древность находок все еще потрясала профессора Дайера, а Фриборн обнаружил аналоги мрачных символов, знакомых ему из папуасских и полинезийских легенд незапамятной древности. Состояние разбросанных блоков упорно доказывало головокружительный возраст их, свидетельствовало о геологических катаклизмах космической мощи.

Мы располагали аэропланом, и мой сын Уингейт частенько поднимался на разные высоты, пытаясь обнаружить на песчано-каменистой почве следы каких-либо контуров, оставшихся от стен или складывающихся из разбросанных блоков. Результаты оказалась полностью отрицательными. Правда, иногда ему казалось, что он сумел обнаружить нечто существенное, но повторный пролет неминуемо ничего не давал — столь быстро менялись очертания холмов, состоявших из несомого ветром песка.

Впрочем, раз или два эти эфемерные образования успели странным и неприятным образом подействовать на меня. Они как будто бы складывались в очертания, жутким образом схожие с теми, которые я видел во снах или же знал из книг, но все-таки не мог припомнить, откуда мне известно о них. Нечто кошмарно знакомое чудилось всякий раз, когда я с опаской оглядывал безжизненный и невеселый ландшафт.