Собрание сочинений. Логово белого червя

Эдгар Касуолл, как и все его соседи, был вынужден задуматься о том, как избавиться от прожорливых птиц. И тут ему на память пришла его недавняя поездка в далекий Китай. В верховьях Янцзы, где множество притоков создают естественную систему ирригации рисовых полей, во время созревания риса также собираются мириады птиц, склевывая зерна в таких количествах, что это наносит серьезный урон урожаю не только в этом районе, но и в масштабах всей страны. Поэтому местные крестьяне вынуждены были научиться бороться с прожорливыми нахлебниками. Чтобы разогнать непрошеных гостей, они запускали прямо в центр стаи огромного воздушного змея в форме коршуна. Как только он поднимался в небо, птицы разлетались в поисках укрытия, и покуда змей реял в небесах над рисовыми полями, птицы боялись приближаться к нему. Таким образом урожай собирался без особых потерь.

Касуолл немедленно отдал слугам приказание сделать подобного змея и придать ему по возможности наибольшее сходство с коршуном. И когда он был готов, хозяин Замка самолично запустил его в небо. Китайский способ оказался действенным: как только змей поднялся в небо, птицы немедленно стали разлетаться. На следующее утро змей парил в небесах над угодьями «Кастра Регис» в полном одиночестве — нигде не было видно ни единой пичуги. Но эта победа на деле оказалась поражением: она повлекла за собой еще более горшие несчастья. Да, перепуганные птицы исчезли, и их надоедливый щебет смолк. Наступившая долгожданная тишина, не оживлявшаяся больше ни единой птичьей трелью, казалась даже неестественной. Она и была неестественной: все животные в округе также замолкли.

Панический страх, овладевший обитателями небес, словно распространился на все живое: и скот, и домашние животные затаились и не исторгали из себя ни звука. Всю местность словно окутала тяжелая беззвучная пелена. И это было гораздо страшнее, гораздо безотраднее, чем любой хаос звуков, пусть даже полный отчаяния и тревоги. Она терзала душу, угнетала ее и лишала всякой надежды. Люди обратились к единственному своему прибежищу — к Богу. Они возносили к нему истовые молитвы с просьбой об избавлении от этого жуткого наваждения. Но тишина не отступала, и всюду стали проявляться все более явные признаки беспросветного отчаяния, охватившего жителей земель вокруг «Кастра Регис». Всюду можно было встретить только мрачные глаза, опущенные уголки губ, нахмуренные брови; и — ни малейшего интереса к жизни, ни следа надежды. Казалось, люди скоро сами разучатся говорить. Навалившееся на них беззвучие угнетало не меньше, чем если бы они оказались в кромешной тьме.

Уже не верилось, что этому кошмару хоть когда-нибудь наступит конец. Из жизни людей исчезла радость, исчез сам смысл жизни, сменившись безысходной тоской. Гигантское темное пятно, парившее в небесах, отбрасывало свою дьявольскую тень на всю округу — тень невидимую, но словно проказа, исподволь разъедавшую все живое. Черный коршун реял над «Кастра Регис» символом новой ереси, и негде было укрыться от безотрадного мрака, навеваемого его крыльями.

Дни шли, и отчаяние росло. Люди едва решались заговаривать друг с другом; их чувства и желания были словно парализованы. Все это время Эдгар Касуолл, видя, к чему привело его средство избавиться от птиц, искал способ, как исправить создавшееся положение.

Он сам был бы рад убрать змея, но беда была в том, что стаи птиц продолжали прибывать и прибывать — вся округа кишела ими, и лишь в окрестностях Замка по-прежнему не было ни одной.

Казалось бы, какую угрозу для людей может представлять обычный бумажный змей? Но он не был обычным. Он словно высасывал жизненную силу из всех, кто жил рядом с Замком. А для обитателей фермы «Мерси» его воздействие было поистине убийственным. И тяжелее всего приходилось Лилле. Даже будь она настоящей голубкой, испугавшейся воздушного пугала, и то ее сердечко не трепетало бы в смертельном страхе настолько сильно.

Но не все покорно сносили выпавшее на их долю испытание: некоторые все же находили силы и желание обсуждать происходящее, сравнивая свои впечатления и соображения. Многим казалось странным, что легче всего переносил обрушившуюся на них тишину Ууланга, дитя первозданной природы. Да, по натуре он был грубым толстокожим дикарем с низкой душевной организацией, но этого все же было недостаточно, чтобы объяснить, почему он не поддался общей депрессии. Адам попытался разгадать истинную причину и вскоре пришел к выводу, что негр каким-то одним ему доступным образом восполняет запас энергии. И, после некоторых размышлений, он даже понял каким: при виде страданий других Ууланга испытывает несказанное удовольствие. А в данный момент источник, из которого он таким извращенным способом черпал все новые и новые силы, был поистине неиссякаемым.