Собрание сочинений по психопатологии. В двух томах. Том 1

У него так и не сложилось законченного впечатления о том, что такое «роман». Так как нас интересует эта сторона симптома, мы приводим дальнейшие высказывания, сделанные им в течение нескольких недель. Он рассказывает: «С детства я должен был расплачиваться за все в “романе”». «Роман — это превращение людей, самая большая чепуха и идиотизм». Когда ему было 7 лет, он пережил удар. Это длилось два часа. Вдруг он оказался снова в Маннгейме и не знал, каким образом он туда попал. У него было такое ощущение, будто он находился в чужом теле. Однажды он свалился в Некар. Одна женщина схватила его и спасла. Это было не в романе, а с ним. В романе он ничего не мог бы сделать. Поэтому вся история не подходила к нему (налицо явно чувство пассивного переживания). В «романе» он чувствовал бы себя по-другому, но это он себе не воображает. Он не сдержан в словах, болтлив, говорит о ничтожных «важных господах» в «романе», он ничего не мог с этим поделать. Если бы я мог что-нибудь сделать, я б помог себе. В «романе» люди почти не видны, бестелесные, не имеют устойчивой формы, четко их не увидишь. Он пытается показать различие и рисует настоящего человека более жирными линиями, придавая ему четкие контуры, человека из превращения рисует слабыми линиями, расплывчато. В «романе» монет меньше, и кошелек тоже меньше. Нормальные предметы остаются без изменений, только «превращенные» имеют меньшие размеры. О своем отношении больной говорит, что люди в «превращении» и голоса его больше не заботят. Он не обращает на это внимания, для него это просто неважно. Он не может ничего с этим поделать, и врач ничего не может тоже, так что придется с этим примириться. Здесь, в клинике, все то же самое, что и снаружи. Человек из «превращения» сидел у него недавно на шее. «Роман всюду в Маннгейме и вообще».

Интеллект у него в порядке. Он в курсе последних событий, может говорить р русско-японской войне и хорошо ориентируется в этом вопросе. На заявление, что он сумасшедший, отвечает: «Сумасшествие сумасшествию рознь». Его волнует, что, кажется, ему никто не верит: «Я возьму свои слова обратно, если Вы не верите, но я-то знаю, что это правда».