Собрание сочинений святителя Григория Богослова

Вожди народа незаконно восстали друг против друга. Ополчась вместо орудия гневом и завистью и кипя презорством, как свирепым огнем, они восстали, и разделилась целая вселенная. А я — человек тонкий (потому что думал о себе немало), хотя никак не мог поражать злых жезлом (вам известно, что и теперь я то же предпочел бы всему), однако же делал, что был в состоянии, и придерживался обоих камней, подражая краеугольному камню — Спасителю. Но, как укрощающий львов или рассвирепевших кабанов, оскорблений не прекратил, а сам затоптан, потому что легче пострадать, нежели сделать доброе дело. Если бы стал я мучеником, то, подвераясь большим и жесточайшим страданиям, всего скорее освободился бы от двоякой опасности. Но нет возможности переносить благодушно обиду, которая такое долгое время непрестанно пред глазами. Кто не знает сего, даже и неблизкий ко мне? Если это одно у них дело, то пусть двоедушие их ко мне остановится в одном. Если сам я сошел с престола, чего же еще больше? А если свергнут против воли, чего достойны отважившиеся на это? Ныне возведен на престол, а наутро сводят меня с престола. В состоянии ли кто приискать на это хотя ложную причину? Осмеливаюсь сказать, Христе мой, что у меня на сердце. Они завидуют моим подвигам, тем камням, которые в меня метали. А может быть (скажу ясно), предметом их нападений Дух, — Дух (выслушайте это), исповедуемый Богом. Еще говорю: Ты мой Бог, и в третий раз восклицаю: Дух есть Бог. Бросайте, цельте в меня камнями; вот неколебимо стою пред вами целью истины, презирая свист и слов, и стрел.

У нас Отец корень и источник Доброт. От Него рожденный Свет и Слово — печать Безначального; от Него и Дух — безлетное естество. Бог — Бог мой и Бог тройственная Единица. Никто не возбранит мне говорить сие. Свидетель тому — моя Троица, что время не превратит сего слова. Пусть все колеблется, только бы не превращали у меня Бога! Равно нечестиво одно ли что или все обесчестить. У меня есть голос, а у тебя — города и блистательные престолы. Удерживаю язык; какое прекрасное принуждение! О, если б мне светить, как светильнику, поставленному на свещнике! О, если б мне озарять целую вселенную!

Так теперь; а в скором времени новые престолы, законный порядок и первых, и вторых престолов. Тяжелы были бы здешние неудачи, если бы Бог впоследствии не оборачивал костей другой стороной. Не хочу иметь привязанности к здешним благам. Ты делай возлияния этому миру, а я приношу жертву Богу, чтобы без труда переносить мне неприятности. Ночь все покрывает, а день все освещает. Много потрудился я, однако же труды мои не стоят еще тех наград, какие ожидают друзей Божиих.

Исаия претрен был пилой, но перенес сие с терпением. Трех отроков в пещи приветливо принял огонь. Даниил брошен к зверям, как к друзьям. А Павел и Петр явились победоносцами в Риме. И Предтеча не жертва ли своего дерзновения? Они знают, что я умер, но пусть знают, что я жив, хотя бы Тебе, Отец, угодно было послать мне что–нибудь еще худшее.

К завистникам

Правосудие, судии, законы, судилища, и ты, меч, изощренный на злых, и грозный день — обличитель всего, и неумирающий червь, и источники всепоядающего огня, выслушайте, выслушайте мой суд! Когда все умерло,

умирает и зависть; потому что борьба бывает с противоборствующим, а что не стоит на дороге и не противится, тому без зависти оказывают честь. Но я и умер, и терплю от зависти, хотя перенес в жизни борьбы всякого рода. Чем докажу это, какими свидетельствами? Все вопиют, хотя и заключу уста свои. О, если бы несчастье мое осталось негласным!

О, если бы мог я не осквернить языка, выговаривая словом (что из всего худого есть худшее) и самое имя! Зверь, исполненный яда; опасная и ужасная кладовая зависти, позорный столп, сокращенно представляющий всякое ужасное зло. Кому не надлежало бы приближаться к спасительным дверям, тот предпочтен моим тайнодействиям, и труд этой власяницы поставлен выше метаний в меня камнями и моих очищений. Увы! Кто из мудрых похвалит сие? О Ты, Который проникаешь в таибницы моего сердца, всем распоряжаешь, и все ведешь к другой жизни! Они поставили меня ниже худых! Неужели и там будут первенствовать злые? Они худую помощь оказывают друг другу, одно имея в виду — безопасность своих престолов. О, если б иметь мне часть, какой я достоин! Но ежели нет мне доли здесь, Ты, Христе, часть моя, и лучше Тебя иметь, нежели все то, что есть у всех. Ты единственное твердое и свободное стяжание, которого не лишит меня никакая зависть.