Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961

Отвоевался, отшутился,
Отпраздновал, отговорил.
В короткий некролог вместился
Весь список дел, что он творил.

Любил рубашки голубые,
Застольный треп и славы дым,
И женщины почти любые
Напропалую шли за ним.

Напропалую, наудачу,
Навылет жил, орлом и львом,
Но ставил равные задачи
Себе — с Толстым, при этом — с Львом.

Был солнцем маленькой планеты,
Где все не пашут и не жнут,
Где все — прозаики, поэты
И критики —
                    бумагу мнут.

Хитро, толково, мудро правил,
Судил, рядил, карал, марал
И в чем-то Сталину был равен,
Хмельного флота адмирал,

Хмельного войска полководец,
В колхозе пьяном — бригадир.
И клял и чтил его народец,
Которым он руководил.

Но право живота и смерти
Выходит боком нам порой.
Теперь попробуйте измерьте,
Герой ли этот мой герой?

«Все то, что не додумал гений…»

Все то, что не додумал гений,
Все то, пророк ошибся в чем,
Искупят десять поколений,
Оплатят кровью и трудом.

Так пусть цари и полководцы,
Князей и королей парад
Руководят не как придется, —
Как следует — руководят.

А ежели они не будут —
Так их осудят и забудут.

Я помню осень на Балканах,
Когда рассерженный народ
Валил в канавы, словно пьяных,
Весь мраморно-гранитный сброд.

Своих фельдмаршалов надменных,
Своих бездарных королей,
Жестоких и высокомерных,
Хотел он свергнуть поскорей.

Свистала в воздухе веревка,
Бросалась на чугун петля,
И тракторист с большой сноровкой
Валил в канаву короля.

А с каждым сбитым монументом,
Валявшимся у площадей,
Все больше становилось места
Для нас — живых. Для нас — людей.

«Ура! Ура!» — толпа кричала.
Под это самое «ура!»
Жизнь начиналася сначала
И песня старая звучала
Так, будто сложена вчера:

«Никто не даст нам избавленья,
Ни бог, ни царь и ни герой.
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой».

ПАМЯТНИК ДОСТОЕВСКОМУ

Как искусство ни упирается,
Жизнь, что кровь, выступает из пор.
Революция не собирается
С Достоевским рвать договор.
Революция не решается,
Хоть отчаянно нарушается
Достоевским тот договор.

Революция
                   это зеркало,
Что ее искривляло, коверкало,
Не желает отнюдь разбить.
Не решает точно и веско,
Как же ей поступить с Достоевским,
Как же ей с Достоевским быть.

Из последних, из сбереженных
На какой-нибудь черный момент —
Чемпионов всех нерешенных,
Но проклятых
                     вопросов срочных,
Из гранитов особо прочных
Воздвигается монумент.

Мы ведь нивы его колосья.
Мы ведь речи его слога.
Голоса его многоголосья
И зимы его мы — пурга.

А желает или не хочет,
Проклянет ли, благословит —
Капля времени камень точит.
Так что пусть монумент стоит.

«Место государства в жизни личности…»