Собрание сочинений. Т.13.

Хотя супруги Рубо были приглашены к двум часам, они уже ожидали в коридоре с половины второго. Приехав из Гавра, они едва успели позавтракать в небольшом ресторанчике на Гранд-Рю. Оба были одеты в черное: муж — в сюртуке, жена — в шелковом платье, какие носят дамы из общества; оба держали себя степенно и походили на слегка утомленную и печальную чету, потерявшую родственника. Она безмолвно и недвижно сидела на скамье, а он, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался. Но всякий раз, когда Рубо проходил мимо жены, их взгляды встречались, и скрытое беспокойство, словно тень, пробегало по замкнутым лицам. Хотя доставшийся им в наследство дом в Круа-де-Мофра и обрадовал супругов, это обстоятельство одновременно усилило их тревогу, ибо семья покойного, особенно его дочь, возмущенная странным завещанием, по которому чуть ли не половина недвижимого имущества уходила на сторону, грозилась оспорить последнюю волю отца; под воздействием мужа г-жа де Лашене крайне резко отзывалась о своей бывшей подруге Северине, высказывая на ее счет самые серьезные подозрения. С другой стороны, мысль об улике, о которой Рубо сперва не подумал, неотступно терзала его, наполняя страхом: то была записка, которую он заставил Северину написать Гранморену, чтобы побудить того выехать одним поездом с ними; если старик не уничтожил записку, ее скоро обнаружат, а уж почерк узнать нетрудно. По счастью, время шло, но пока ничего не случилось, — должно быть, записка исчезла. И все-таки каждый раз, когда судебный следователь приглашал к себе мужа и жену, они обливались холодным потом, хоть и держались с достоинством, как подобает наследникам и свидетелям.

Пробило два часа, в коридоре показался Жак. Он приехал из Парижа. Рубо вскочил со стула и пошел ему навстречу с протянутой рукой:

— Ах, и вы здесь, и вас побеспокоили!.. Какая тоска! И когда только закончится это печальное дело?

Заметив Северину, по-прежнему сидевшую неподвижно, Жак застыл. Вот уже три недели, через каждые два дня на третий, когда Жак приезжал в Гавр, помощник начальника станции встречал его необыкновенно любезно. Однажды машинисту пришлось даже согласиться позавтракать у Рубо. И тогда, рядом с Севериной, он в сильном замешательстве ощутил столь знакомую ему дрожь. Неужто и она будит в нем вожделение? Линия ее белой шеи, выступавшей из выреза платья, заставляла бешено колотиться его сердце, руки Жака пылали. И он твердо решил избегать молодой женщины.

— А что говорят по этому поводу в Париже? — продолжал Рубо. — Ничего нового, не так ли? Поверьте, никто ничего не знает и вовек не узнает… Да поздоровайтесь же с моей женой.

И он почти насильно подвел Жака к Северине, тот поклонился молодой женщине, а она застенчиво улыбалась, точно испуганный ребенок. Машинист старался говорить о разных пустяках, а муж и жена смотрели на него, будто силились прочесть его мысли, заглянуть в смутную область его подсознания, куда он и сам-то не решался проникнуть. Почему он так сдержан? Почему словно избегает их? Не припомнил ли он каких-либо новых подробностей? И не пригласил ли их следователь для очной ставки с ним? Жак был единственным очевидцем, и они его опасались, им хотелось привлечь, его на свою сторону, привязать к себе чувством братской симпатии, чтобы у него не хватило духа свидетельствовать против них.

Рубо не выдержал тягостного молчания и опять заговорил об убийстве:

— Так вы не догадываетесь, для чего нас опять сюда пригласили? Уж не выяснилось ли что-нибудь новое?

Жак равнодушно пожал плечами:

— Когда я сошел с поезда, люди на станции о чем-то толковали. Кажется, кто-то арестован.

Супруги Рубо сначала удивились, затем сильно встревожились и растерялись. Как! Кто-то арестован? А они об этом и понятия не имеют! Уже арестовали или еще только собираются? Они обрушили на машиниста град вопросов, но он ничего больше не знал.

Но тут в коридоре послышались шаги, привлекшие внимание Северины.

— А вот и Берта с мужем, — пробормотала она.

Это и в самом деле были Лашене. Они высокомерно проследовали мимо, и молодая женщина даже не поглядела на свою бывшую подругу. Судебный пристав незамедлительно ввел их в кабинет следователя.

— Ну, придется вооружиться терпением, — проговорил Рубо. — Мы тут добрых два часа проторчим… Присаживайтесь!

Сам он сел по левую руку Северины и жестом пригласил Жака расположиться по другую сторону. Машинист еще мгновенье стоял. Однако молодая женщина смотрела на него таким кротким и боязливым взглядом, что он тяжело опустился на скамейку. Между двумя мужчинами Северина выглядела особенно хрупкой, в ней чувствовалась мягкая покорность; от этой женщины исходило едва уловимое тепло, и, погрузившись в долгое ожидание, Жак ощущал, как всем его существом медленно овладевает оцепенение.