Собрание сочинений. Т.13.

В тот вечер Северина условилась встретиться с Жаком за товарной станцией. Возвратившись домой после полуночи, она вспомнила об отвратительной сцене, разыгравшейся за ужином, и заперлась у себя в спальне, дважды повернув ключ в замке. Рубо дежурил, можно было не опасаться, что он придет ночевать, — надо сказать, что за последнее время это вообще нечасто случалось. Северина натянула одеяло до самого подбородка, прикрутила фитиль в лампе, но уснуть не могла. И зачем она уклонилась от дележа? Теперь мысль присвоить себе эти деньги уже не так ужасала ее. Приняла же она отказанный ей по завещанию дом в Круа-де-Мофра. Точно так же можно взять и деньги. Но тут дрожь пробежала по ее телу. Нет, нет, никогда! Она ничего не имела против денег вообще, но эти — другое дело, они украдены у убитого, отмечены гнусным преступлением, ни за что она не рискнет к ним притронуться, они станут жечь ей пальцы! Потом Северина несколько успокоилась и принялась рассуждать: ведь она хочет взять деньги не для того, чтобы промотать, напротив, она спрячет, закопает их в таком месте, где никто не найдет, там они останутся навсегда, таким образом, по крайней мере половина общей суммы не попадет в руки Рубо. Она не позволит ему восторжествовать, не позволит заграбастать принадлежащие ей деньги, не позволит проиграть их. Когда часы пробили три удара, она уже смертельно жалела о том, что отказалась от дележа, и в ее мозгу зародилась пока еще смутная мысль: подняться с постели и очистить тайник, чтобы Рубо больше ничего не получил. Но тут она вся покрылась холодным потом и попыталась отогнать от себя эту мысль.

Тщетно! Хорошо бы завладеть всеми деньгами, оставить их у себя — ведь Рубо не решится жаловаться! И мало-помалу мысль эта все сильнее преследовала Северину, в недрах ее существа зарождалась твердая решимость, побеждавшая внутреннее сопротивление. Почти против воли Северина внезапно соскочила с кровати — иначе она поступить уже не могла, — вывернула фитиль в лампе и направилась в столовую.

С этого мгновения она больше не дрожала. Страх оставил ее, она действовала хладнокровно, все ее движения были размеренны и точны, как у сомнамбулы. Найдя кочергу, она приподняла кусок паркета. Открылась дыра, и Северина, чтобы лучше видеть, поднесла к ней лампу. Склонившись над отверстием, она остолбенела: тайник был пуст. Должно быть, пока она бегала на свидание, Рубо возвратился домой, движимый тем же стремлением завладеть деньгами, прикарманить их! Он утащил все кредитные билеты, ни одного не оставил. Северина опустилась на колени и тогда разглядела в глубине, возле пыльных балок, блестящие золотые часы с цепочкой. Ее охватила холодная ярость, и так, в одной сорочке, она замерла возле тайника, несколько раз подряд повторив вслух:

— Вор! Вор! Вор!

Северина в бешенстве схватила часы, спугнув огромного черного паука, побежавшего вверх по штукатурке. Ударами пятки вогнала паркет на место и вернулась в постель, поставив лампу на ночной столик. Согревшись, она посмотрела на часы, которые все еще сжимала в кулаке, потом принялась вертеть их в разные стороны, пристально разглядывая. Ее внимание привлек вензель председателя суда, выгравированный на крышке. На внутренней стороне она заметила фабричный номер — 2516. Номер был, конечно, известен следователю, так что хранить у себя эти ценные часы было крайне опасно. Но разъяренная тем, что ей ничего больше не досталось, Северина забыла о страхе. Больше того, она чувствовала, что с кошмаром теперь покончено, ценностей, напоминавших о мертвеце, под паркетом уже не оставалось. Отныне она может спокойно передвигаться по собственной квартире. Северина положила часы под подушку, погасила лампу и уснула.

На следующий день Жак — он был в то утро свободен — дождался, пока Рубо, как обычно, ушел в Коммерческое кафе, и явился завтракать к Северине. Время от времени любовники позволяли себе подобное удовольствие. Не успели они усесться за стол, как молодая женщина, все еще дрожа от возмущения, заговорила о злосчастных деньгах и о том, как она обнаружила, что тайник пуст. Злоба против мужа еще не утихла в ней, и она беспрестанно повторяла:

— Вор! Вор! Вор!

Потом принесла часы и, не обращая внимания на протесты Жака, потребовала, чтобы он взял их у нее:

— Пойми, дорогой, у тебя же никто искать не станет. Вздумай я оставить часы здесь, он у меня их обязательно отберет. А я предпочла бы, чтоб он вырвал у меня кусок мяса!.. Нет, он и так достаточно награбил. Мне ведь эти деньги не нужны. Только внушают ужас и отвращение, я бы в жизни не потратила из них ни единого су. Но по какому праву он все себе забрал? Ох, до чего я его ненавижу!

Она плакала и так горячо молила Жака взять часы, что он в конце концов опустил их в жилетный карман.