Читаем Собрание сочинений. Т.13. полностью

От Гавра до Барантена курьерский поезд шел с положенной скоростью и без каких-либо происшествий; первым из своей смотровой будки заметил телегу, стоявшую поперек пути, Анри Довернь, — произошло это в тот самый миг, когда состав миновал выемку. Передний багажный вагон был забит вещами: в поезде ехало много пассажиров, только накануне высадившихся в Гавре с парохода. Обер-кондуктор стоял в узком проходе, образованном дорожными сундуками и чемоданами, подпрыгивавшими от толчков поезда, и раскладывал на своем столике квитанции; висевший на гвозде небольшой пузырек с чернилами раскачивался, точно маятник. После каждой станции, где сдают или получают багаж, обер-кондуктору неизменно приходится несколько минут заниматься писаниной. В Барантене два пассажира сошли; Довернь аккуратно сложил квитанции, а затем залез в свою будку и привычно оглядел железнодорожный путь. Все свободное время он просиживал в этой застекленной будочке, наблюдая за полотном железной дороги. Тендер скрывал от него машиниста, но со своего поста обер-кондуктор часто видел дальше и лучше, чем тот. Поезд еще только спускался на дно выемки, когда Анри Довернь заметил вдали какое-то препятствие. Он до того оторопел, что подумал, уж не померещилось ли ему это, испуг точно парализовал его. Несколько секунд было потеряно, поезд выбрался из выемки, и тут с паровоза донесся отчаянный вопль; только тогда обер-кондуктор дернул за веревку сигнального колокола, болтавшуюся перед самым его носом.

В эти грозные мгновения Жак, не снимая руки с маховика, регулирующего ход, смотрел прямо перед собой невидящими глазами: он впал в какое-то забытье. Молодой человек думал о чем-то смутном и далеком, даже образ Северины улетучился в ту минуту из его памяти. Неистовый звон колокола и вопль стоявшего позади Пеке вернули его к действительности. Кочегар, чтобы усилить тягу, приоткрыл поддувало, затем свесился с паровоза, чтобы убедиться, что скорость возросла, и тут все увидел. Увидел все и Жак! Он тотчас же оценил опасность и побледнел как смерть: телега, перегородившая рельсовый путь, стремительно мчащийся паровоз, ужасный удар — все это с пронзительной ясностью представилось ему, и машинисту показалось, будто он различает каждую прожилку на каменных глыбах и слышит, как с треском ломаются его кости. Избежать катастрофы было немыслимо. Он круто повернул маховик, закрыл регулятор, нажал на тормоз. И в ту же секунду, когда Жак дал задний ход, он безотчетно вцепился в стержень свистка: казалось, он в бессильной ярости стремится предупредить недвижную громаду о неминуемом столкновении и заставить ее посторониться. Душераздирающий звук свистка оглашал окрестность, будто сигнал бедствия, а «Лизон» между тем, не слушаясь тормозов и лишь чуть-чуть убавив скорость, мчалась вперед. Она уже не была прежней покорной машиной: простояв несколько часов в снегу, «Лизон» утеряла былую подвижность, способность мгновенно трогаться с места и останавливаться и походила теперь на сварливую и норовистую старуху, постоянно страдающую от последствий простуды. И сейчас она тяжело дышала, содрогалась под действием тормозов, но катилась, упрямо катилась вперед. Пеке, ошалев от страха, спрыгнул на полотно. А Жак, застыв на своем посту, впился правой рукою в маховик, регулирующий ход, а левой машинально дергал за стержень свистка. И ждал. Натужно дыша, извергая клубы дыма, оглашая все вокруг пронзительным ревом, «Лизон» обрушилась на телегу всей огромной тяжестью тринадцати вагонов, которые тащила за собой.

Стоявшие метрах в двадцати от полотна, Мизар и Кабюш воздели руки, а Флора еще шире раскрыла глаза. Замерев от ужаса, они смотрели на грозное зрелище: поезд встал на дыбы, семь передних вагонов взгромоздились друг на друга, а потом с отвратительным треском рухнули на землю беспорядочной грудой обломков. Три первых вагона превратились в щепы, четыре следующих представляли теперь собою бесформенную гору, состоявшую из сорванных крыш, сломанных колес, разбитых дверец, цепей, буферов и разлетевшихся вдребезги стекол. Паровоз со всего размаха ударился о каменные глыбы, послышался глухой треск и скрежет расплющенной машины, перешедший в предсмертный крик. «Лизон» с распоротым брюхом, подминая под себя телегу, тяжело свалилась налево, а каменные глыбы раскрошились, и, как от взрыва, во все стороны полетели мелкие осколки; четыре лошади, сбитые паровозом, замертво повалились на землю. Шесть последних вагонов остались неповрежденными, они даже не сошли с рельсов.

И тут же со всех сторон послышались отчаянные крики и вопли, походившие на вой раненых животных:

— Сюда! На помощь!.. Господи, умираю! На помощь! На помощь!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза