Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972

Гераклит с Демокритом —
их все изучали,
потому что они были в самом начале.
Каждый начал с яйца,
не дойдя до конца,
где-то посередине отстал по дороге,
Гераклита узнав, как родного отца,
Демокриту почтительно кланяясь в ноги.

Атомисты мы все, потому — Демокрит

заповедал нам, в атомах тех наторея,
диалектики все, потому — говорит
Гераклит свое пламенное «пантарея».

Если б с лекций да на собрания нас

каждый день аккуратнейше не пропирали,
может быть, в самом деле сознание масс
не вертелось в лекале, а шло по спирали.

Если б все черноземы родимой земли

не удобрили костью родных и знакомых,
может быть, постепенно до Канта дошли,
разобрались бы в нравственных, что ли, законах.

И товарищ растерянно мне говорит:

— Потерял все конспекты, но помню доселе —
был такой Гераклит
и еще Демокрит.
Конспектировать далее мы не успели.

Был бы кончен хоть раз философии курс,

тот, который раз двадцать был начат и прерван,
у воды бы и хлеба улучшился вкус,
судно справилось с качкой бы, с течью и креном.

«Цель оправдывала средства…»

Цель оправдывала средства
и — устала,
обсудила дело трезво:
перестала.

Средства, брошенные целью,

полны грусти,
как под срубленною елью
грибы-грузди.

Средства стонут, пропадают,

зной их морит.
Цель же рук не покладает:
руки моет.

НАСЛЕДСТВО

Кому же вы достались,
онегинские баки?
Народу, народу.

А гончие собаки?

Народу, народу.

А споры о поэзии?

А взгляды на природу?
А вольные профессии?
Народу, народу.

А благостные храмы?

Шекспировские драмы?
А комиков остроты?
Народу, народу.

Онегинские баки

усвоили пижоны,
а гончие собаки
снимаются в кино,
а в спорах о поэзии
умнеют наши жены,
а храмы под картошку
пошли и под зерно.

«Черта под чертою. Пропала оседлость…»