Собрание сочинений. Т. 22. Истина

Избрание Дельбо было первым блестящим успехом одного из «изменников родины», которые дерзали открыто утверждать невиновность Симона. После розанского приговора пострадали все симонисты, отстаивавшие правду и справедливость. Их всячески оскорбляли, преследовали, травили. Дельбо потерял всех своих клиентов, не решавшихся поручать ему дела в суде, Сальван был отстранен и уволен в отставку, Марк попал в немилость и был переведен в маленькую захолустную школу; кроме этих видных людей, пострадало немало родственников их и друзей, у одних были крупные неприятности, другие разорились, — и все это потому, что они остались честными людьми! И хотя общество отвернулось от них, они, затаив душевную боль, с героической настойчивостью долгие годы стремились к своей цели, понимая всю бесполезность бунта, терпеливо ожидая, когда наступит час торжества разума и справедливости. И наконец этот час как будто наступил. Дельбо, принимавший самое деятельное участие в процессе, одержал победу над Лемаруа, который из трусости, боясь потерпеть неудачу на выборах, никогда не высказывался ни за, ни против Симона. Итак, взгляды изменились, не доказывало ли это, что произошел важный перелом в сознании людей! И у Сальвана была своя радость: директором Нормальной школы назначили одного из его учеников вместо Морезена, которого убрали, так как он проявил полную несостоятельность; мудрый Сальван в своем уединенном цветущем саду радовался не унижению противника, но успеху своего дела, которое теперь находилось в надежных руках. И вот однажды Ле Баразе вызвал к себе Марка и предложил ему руководство школой в Бомоне, желая загладить свою прежнюю несправедливость. Это решение, вынесенное инспектором учебного ведомства, осторожным дипломатом, было чрезвычайно знаменательно, и Марк от души порадовался, но от перевода отказался, так как не желал покидать Жонвиль, не закончив там свой труд. Наблюдались и другие светлые симптомы. На место Энбиза был назначен новый префект, умный и весьма энергичный человек, который тотчас же потребовал увольнения директора лицея Депенвилье, превратившего учебное заведение в некое подобие духовной семинарии. Начальнику учебного округа Форбу, по-прежнему поглощенному занятиями древней историей, пришлось принять решительные меры, отпустить священников, изъять из классов религиозные эмблемы, придать более светский характер начальному и среднему образованию. Генерал Жарус, уйдя в отставку, покинул Бомон, хотя у его жены был там небольшой особняк, — ему претили новые веяния, и он не хотел поддерживать отношений со своим преемником, генералом, отъявленным республиканцем, чуть ли не социалистом. Бывший следователь Дэ умер, замученный угрызениями совести, несмотря на свое запоздалое покаяние во время процесса в Розане, а бывший государственный прокурор Рауль де ла Биссоньер, сделав в Париже головокружительную карьеру, оказался замешанным в каком-то грязном деле и вынужден был уйти в отставку. И, наконец, последний, очень показательный факт: при встрече с бывшим председателем суда люди перестали ему кланяться, и, осунувшийся, пожелтевший, он пробирался по улицам с опущенной головой, озираясь по сторонам, точно опасаясь получить плевок в лицо.

Часто навещая в Майбуа Луизу и Жозефа, живших при школе в небольшой квартирке, которую прежде много лет подряд занимал Миньо, Марк и там наблюдал оздоровляющее действие светского образования. Майбуа уже не был клерикальным гнездом, где в свое время в угоду конгрегации протащили в мэры ее ставлен-пика Фили, бывшего фабриканта брезентов, вдовца, по слухам, жившего со своей служанкой. В Майбуа на две тысячи жителей насчитывалось восемьсот рабочих; в прежнее время они были очень разобщены, им с трудом удавалось продвинуть в муниципальный совет лишь несколько республиканцев, бессильных что-либо предпринять. А при новых выборах все до одного кандидаты республиканской и социалистической партии прошли подавляющим большинством голосов; таким образом, на посту мэра снова оказался соперник Фили, подрядчик Дарра, дождавшийся наконец реванша. Дарра с радостью принял бразды правления в той самой мэрии, откуда церковники прогнали его сразу же после суда над Симоном; особенно его радовало, что теперь за ним стояло сплоченное большинство, это избавляло его от необходимости выносить компромиссные решения и позволяло действовать открыто.

Марк встретил его однажды на улице, он так и сиял.

— Я прекрасно знаю, — с добродушным видом сказал Дарра, — что в тот раз поступил не слишком честно. Ведь я был убежден, что бедняга Симон невиновен, и все же отказался похлопотать за него, когда вы явились ко мне в мэрию. Но что мне было делать! Я прошел тогда большинством всего лишь двух голосов, муниципальный совет совершенно не считался со мной, и ведь меня в конце концов действительно свалили. Ах, если бы в ту пору за мной было большинство, как нынче! Теперь перевес на нашей стороне, и все пойдет как по маслу, вот увидите!

Марк с улыбкой спросил его, что слышно о бывшем мэре Фили.