Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

Париж, 13 декабря 1876 г.

Милостивый государь и уважаемый собрат по перу!

Должен поздравить Вас с книгой, [99]которую Вы так любезно ко мне занесли. В ней есть великолепные страницы. Мне очень понравились некоторые места в Ваших описаниях, жизнь вдвоем Марты и Лео, молочная лавка, виноторговец и особенно воспоминания Марты о своей жизни, жизни проститутки.

Но если Вы хотите знать мое откровенное мнение, то вот оно: я думаю, книга выиграла бы, если бы была написана в более простой манере. У Вас настолько сам по себе богатый стиль, что Вы можете не злоупотреблять стилистическими излишествами. Я думаю, сила впечатления должна достигаться не окраской слов, а их значением. Все мы видим жизнь в слишком мрачном свете.

Все равно, я очень радовался, читая Ваш роман, ибо Вы, безусловно, один из наших романистов завтрашнего дня. При нашей скудости таких новичков, как Вы, следует встречать с восторгом.

Искренне расположенный к Вам.

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Париж, 19 декабря 1876 г.

Дорогой друг!

Обед назначен на среду. Тургенев свободен и согласен. Я пишу Доде, чтобы он позаботился о составлении меню. Ровно в семь вечера, хорошо?

Ваш.

1877 © Перевод С. Рошаль

ГЮСТАВУ ФЛОБЕРУ

Париж, 3 января 1877 г.

Итак, мой друг, что же с Вами сталось? Вы знаете, мы прямо стонем. Вас требуют, в Вас нуждаются. В воскресенье без Вас скука. Вы мне портите всю зиму тем, что возвращаетесь в Париж так поздно. А хуже всего, что и все мы не видимся — без Вас никак не можем собраться вместе.

Все же мы два раза обедали — в первый раз у Адольфа, который нас угостил какой-то отравой, а другой раз на площади Комической оперы, где мы ели поразительный буйабес [100]. Мы пили за Ваше здоровье и чуть было не послали Вам телеграмму, чтобы Вы выезжали с первым же поездом.

Пишу Вам все это, чтобы сказать, как мне Вас недостает. Но я знаю, что именно Вас удерживает, и очень одобряю Вашу упорную работу. [101]Только прошу, напишите мне несколько слов, чтобы я знал: 1. Когда Вы вернетесь? 2. Рассчитываете ли Вы привезти с собою законченную книгу? Ко мне поступают противоречивые сведенья, а я этого не люблю, потому что сомнение всегда вызывает у меня тревогу. Когда буду знать наверняка, я смогу ожидать Вас спокойнее.

Через две недели выйдет в свет моя «Западня». И первый же экземпляр отправится в Круассе. Сейчас я отдыхаю, пишу фарс в трех актах [102]про рогоносцев для Пале-Рояля, директор которого был у меня и просил пьесу. После этого, наверное, напишу драму, а потом возьмусь за роман о страстной любви.

Гонкур закончил свою «Девку Элизу». Но он хочет опубликовать ее только в апреле, наверно, чтобы первые шишки достались на долю «Западни». Тургенев пишет, что у него приступ подагры. Доде увяз по горло в своем романе. Вот и все новости.

Желаю успеха в работе, друг мой, поскорей возвращайтесь к нам с шедевром. Тургенев и Мопассан говорили много хорошего о «Простой душе».

До скорого свидания, правда? Искренне Ваш.

Что скажете о «Жермини»? Право, становится лучше на душе.

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Париж, 4 января 1877 г.

Дорогой друг!

Есть ли в Вашей книжке выражение «белая молния нижней юбки» [103]применительно к женщине, которая по вечерам подстерегает мужчин? Не помню, сам ли я нашел эту фразу или слышал ее от Вас, когда Вы читали нам. Разумеется, я не хочу Вас обкрадывать. Прошу Вас, черкните одно только слово, и немедленно, чтобы я знал, имею ли я право на этот образ.

Искренне Ваш.

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «БЬЕН ПЮБЛИК»

13 февраля 1877г.

Любезный господин редактор!

Вот уже несколько дней, как я собираюсь ответить на странные обвинения, которые взбесившаяся критика предъявляет моему последнему роману. Я, конечно, оставляю в стороне обвинения, касающиеся чисто литературной стороны книги, — творение художника принадлежит публике, и мне не может прийти в голову глупая мысль требовать от людей, чтобы они мною восхищались. Но я слышу, как вокруг меня говорят: «Золя ведь республиканец, он очень дурно поступил, изобразив народ в столь отталкивающем виде». Ну так вот! Именно на эту фразу я и хочу ответить. Я считаю, что должен ответить и за себя лично, и за редакцию органа республиканцев «Бьен пюблик», [104]который взял на себя труд напечатать первую часть «Западни».

Мне придется рассмотреть вопрос несколько шире.

В политике, как в литературе, равно как и во всей духовной жизни человека нашего времени, существуют сейчас два отчетливо выраженных направления: идеалистическое и натуралистическое. Я называю идеалистической политикой такую политику, которая довольствуется готовыми громкими фразами, которая обращается с людьми, как с чистыми абстракциями, и строит утопии, не изучив действительности. А натуралистической я называю такую политику, которая начинает с опыта, опирается на факты, словом, такую, которая учитывает нужды нации.