Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

Я и сейчас еще не знаю, правильную ли тактику я избрал; но, во всяком случае, я успел за это время как следует изучить прессу. Знаменитые писатели старшего поколения часто на моих глазах обрушивались на нее со страшными обвинениями: она, видите ли, убивает литературу, она марает свой язык в уличной грязи, — она — демократический проводник всемирной глупости. Умолчу уже о других обвинениях, еще более свирепых. Я все слушал, я думал, что раз они говорят о ней с таким озлоблением, значит, они ее не знают; разумеется, кое в чем она действительно виновата, но ведь наряду с этим у нее есть свои сильные стороны, и они с лихвой вознаграждают за все дурное. Надо долгое время вариться в котле журналистики, чтобы понять и оценить ее.

Если бы какой-нибудь молодой писатель спросил мое мнение по этому вопросу, я бы ответил: «Бросайтесь очертя голову в прессу, как бросаются в воду, чтобы научиться плавать. В наши дни это единственная школа мужества. Там вы встречаете настоящих мужчин, там вы закаляетесь. К тому же это полезно с точки зрения самого ремесла: если вы будете писать каждый день статьи, на этой жестокой наковальне вы сможете выковать себе стиль». Я знаю, журналистику обвиняют в том, что она опустошает души, отрывает людей от серьезных занятий, от более высоких литературных задач. Да, она, конечно, опустошает людей, у которых ничего нет за душой, она отпугивает ленивцев и сухих педантов, чье честолюбие не стоит большого труда удовлетворить. Но какое это имеет значение! Я не говорю о посредственностях, — те погрязают в прессе, как погрязли бы в торговой или нотариальной конторе. Я говорю о сильных, о тех, кто работает и кто чего-то добивается. Пусть они без страха идут в редакции газет: они вернутся оттуда, как солдаты возвращаются из похода, — израненными и закаленными; они будут знать свое дело, будут знать людей.

Разве лучшие из нас не прошли теперь сквозь эти испытания? Мы все — ученики прессы. Это она нашила нам первые галуны. Это она придала гибкость нашему стилю, она снабдила нас большею частью документальных материалов. Надо только быть достаточно стойким, надо самому воспользоваться ею, а не дать ей воспользоваться тобой. Это она должна нести тебя на своей спине.

Впрочем, за все эти практические знания даже самым упорным людям платить приходится очень дорого. Мне лично нередко доводилось проклинать прессу — так болели иногда нанесенные ею раны. Сколько раз я ловил себя на том, что бросаю ей те же обвинения, что и мои старшие товарищи по перу! Ремесло журналиста — самое последнее ремесло. Лучше уж подбирать на дорогах навоз, дробить камень, заниматься самой грубой и унизительной работой. И жалобы эти возобновлялись всякий раз, когда меня охватывало отвращение при виде какой-нибудь неожиданно обнаруженной мерзости. Работая в прессе, порой вязнешь в трясине человеческой глупости и недобросовестности. Это отвратительная и вместе с тем неизбежная ее сторона. Тебя подкусывают, изводят, поливают грязью, а ты даже не можешь решить, что тому виной, — тупость людская или злоба. Тебе кажется, что справедливость окончательно умерла; мечтаешь затвориться где-нибудь в кабинете, так, чтобы тебя не тревожил уличный шум, и писать там, в тиши, вдали от людей, вполне бескорыстные произведения.

Но гнев и отвращение проходят, а пресса остается такою же всемогущей. Ты возвращаешься к ней, как к прежней любви. Она — это жизнь, действие, то, что пьянит тебя и торжествует над всем. Расставаясь с ней, нельзя поручиться, что покидаешь ее навсегда, ибо это некая сила, потребность в которой ты всегда ощущаешь с той минуты, как ты измерил ее возможности. Даже если она вывозила тебя в грязи, даже если она была глупа и лжива, — она все равно остается одним из самых надежных, самых действенных средств борьбы, которыми располагает наш век, и тот, кто отважился взяться за стоящие перед этим веком задачи, не только не питает к ней злобы, но, напротив, обращается к ней за оружием всякий раз, когда надо вступать в бой.

Из сборника «НОВЫЙ ПОХОД»

ДОБРОДЕТЕЛЬ РЕСПУБЛИКИ © Перевод Е. БИРУКОВА

Республика, душенька моя, думала ли ты когда-нибудь о том, какой необычайной добродетели требуют от тебя, добродетели такой непорочной белизны, что ее может запятнать малейшая пылинка?

Есть женщины, которые пользуются всеобщим уважением, хотя у них на совести два-три порядочных грешка. Если они любезны и хороши собой, им прощают даже серьезные проступки, на многое смотрят сквозь пальцы, — иначе жизнь была бы просто невозможной. Что бы с нами стало, что за люди окружали бы нас, если бы мы требовали от них абсолютной честности?

Но ты, милая моя, должна обладать белизной горностая, чистотой горных снегов, девственной непорочностью лилии, а не то все придут в негодование и будут обращаться с тобой, как с распутной, пропащей девкой, которой даже стыдно поклониться на улице.