Собрание сочинений. Т. 3. Буря

Вечером, поговорив по телефону с соседним лесничеством и отпустив Радзиня и Ницмана, Никур остался втроем с Вилде и Понте.

— Вам, Понте, надо немедленно переменить фамилию. В Риге для вас уже заготовлен паспорт на имя Вевера. Министр внутренних дел пошлет вас на какую-нибудь скромную должность в здешнее уездное управление. Держитесь как можно дольше на этом месте. Какая бы власть ни была в Латвии, продолжайте спокойно работать, приспособляйтесь к новым порядкам, старайтесь заслужить доверие начальства. Если вас захотят повысить — не отказывайтесь. Выполняйте все, что вам прикажут. Но главное — вредите, вредите изо всех сил. Готовьте диверсии, распространяйте злостные слухи, старайтесь мешать каждому начинанию новой власти. Радзинь и Ницман будут держать с вами связь. Они каждый раз будут сообщать, что вам надо делать… Только упаси вас бог показываться в Риге. Ясно?

— Ясно, ваше превосходительство.

Никур посмотрел на Вилде и еле заметно улыбнулся. У Вилде уже с неделю лежал в кармане паспорт на имя Эрнеста Салминя, а в районе Гризынькална для него была приготовлена небольшая конспиративная квартира. Было условлено, что как только обстановка изменится к худшему, он немедленно перейдет в подполье и оттуда будет руководить большой группой диверсантов.

— Как видите, у нас останется довольно солидная база, даже когда нас самих здесь не будет, — сказал Никур, инструктируя несколько дней тому назад Вилде. — По пустякам мы вас тревожить не станем, — только когда понадобится провести какую-нибудь из ряда вон выходящую операцию. В случае необходимости я сам буду связываться с вами и давать указания, но, если в силу каких-либо обстоятельств это не всегда окажется возможным, вы у нас достаточно опытный работник и сможете действовать самостоятельно.

Они переночевали у Миксита и рано утром двинулись дальше. Следующее совещание состоялось в таком же уединенном домике. После обеда они заседали в другом месте, а в воскресенье заехали к одному пастору, и Никур успел проинструктировать его до начала богослужения. На этом закончилась последняя инспекционная поездка Альфреда Никура по провинции. Он остался ею доволен.

3

Президент был похож на затравленного разъяренного кабана. Он то молча усмехался, не разжимая губ, то, не в силах сдержать себя, вскакивал и бегал по кабинету, выпаливая, как пулемет, целую очередь ругательств. Он был озлоблен на весь свет: и за то, что взлелеянный им режим готов был рухнуть, и за то, что Гитлер, увлекшись планами вторжения во Францию, отложил оккупацию Прибалтики на середину лета, хотя все уже было приготовлено к встрече немецкой армии и включению Латвии в состав «Великогермании»; а больше всего потому, что народ, разгадав планы «высокопревосходительства», открыто выражал свое недовольство и ждал спасения с востока. Вся эта политическая игра привела к тому, что карты Ульманиса были раскрыты перед всем миром. И вот — естественный результат: советские танки стоят на восточной границе Латвии. Ясно, что они не будут стоять там месяцами и ждать, когда Гитлер захочет отведать за десертом созревшие в фашистской теплице балтийские фрукты. Игра проиграна. Пришло время сойти с исторической сцены, сойти с позором, окруженному ненавистью и презрением народа.

Уйти президент думал с треском. Устроить варфоломеевскую ночь… [41]Выпустить бунтарскую кровь, оставить одно голое место, чтобы некому было управлять государством… Штаб айзсаргов ждал только приказа. Полиция и часть армии готовы были приняться за дело по знаку, данному свыше. Но это было обоюдоострое оружие. Сегодня развяжешь страсти, а завтра придется расплачиваться, и расплачиваться будут свои же люди, фавориты пятнадцатого мая, надежный оплот режима, золотой фонд контрреволюции. Пришлось президенту, скрежеща зубами, отказаться от этого заманчивого проекта, образумиться.

Лусис и Никур весь день провели в замке. Другие чины приходили и снова уходили, а они пробыли там до поздней ночи, пока не были улажены все дела.

Заслуживало интереса сообщение Лусиса о переводе капиталов за границу и о тайных приобретениях, сделанных некоторыми высокопоставленными лицами в Германии, Швеции и Швейцарии. Благодаря неосмотрительности одного шведского журналиста кое-какие сведения проскользнули в прессу, и теперь об этом говорила вся Рига. Именьице на берегу красивого озера, небольшой замок и гектаров полтораста земли по ту сторону моря, акции иностранных предприятий и пароходных компаний — что можно придумать лучше этого?. «Высокопревосходительство» и не думал ругаться, а, узнав о заграничных приобретениях Никура, Лусиса и Пауги, изрек один из своих глубокомысленных афоризмов:

— Умный человек заботится о своем будущем.