Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы

— Дайте мне еще немного подумать, — сказала она. — Я еще не знаю, где мне лучше работать. Вполне возможно, что «Латышский стрелок» с самого начала будет крепче стоять на ногах, но мои родители, наверно, запишутся в другой колхоз. Я решила быть вместе с ними.

— Понимаю, товарищ Лаздынь, перевоспитывать стариков хотите? На это возразить нечего. Но тогда вам будет далеко в Народный дом на репетиции ходить…

— У меня есть велосипед.

В конце октября, когда организовали вторую сельскохозяйственную артель «Советский путь», Ирма ушла из волостного исполкома и стала счетоводом нового колхоза.

Марта Пургайлис получила телеграмму. Ее вызывали в Ригу, откуда она должна была вместе с большой делегацией ехать в район Старой Руссы на открытие памятника павшим латышским стрелкам. Такие памятники в ту осень открывали в местах самых памятных боев латышской дивизии и партизан: под Москвой, у Насвы и в Латвии.

Два дня Марта прожила в Риге. Остановилась она у Айи и Юриса, который тоже был включен в состав делегации. Повидала она и Мару Жубур, и Руту, и многих товарищей по курсам в Кирове. Один вечер Марта целиком провела в гостях у Мары; сначала посмотрела спектакль, в котором та играла главную роль, а потом вместе пошли на квартиру. Маленькая Инта, которой уже было полтора года, спала, но Марте ее показали и заставили сказать, на кого она больше похожа: на отца или мать? Жубур видел в дочери копию Мары, а Мара уверяла, что она — вылитый отец. Но когда Марта нашла в ней сходство с обоими родителями, они остались вполне довольны.

Все друзья Марты дали ей обещание приехать к ней летом на праздник Лиго — день именин ее павшего мужа.

Среди покрытой свежевыпавшим снегом равнины, где каждая пядь земли повествовала суровую быль о минувших великих битвах, на возвышенности, далеко заметной со всех сторон, встал одинокий памятник. На этом холме когда-то бушевал ураган огня, а теперь расположились тихие могилы героев. Их останки были собраны со всего района битв — из вырубленных снарядами рощ, с окраин уничтоженных пламенем селений и маленьких, окруженных болотами островков. Здесь похоронили и прах Яна Пургайлиса, и на памятнике среди других имен стояло и его имя. Ветер шумел над холмом, крупные снежинки падали на могилы и покрывали их белым плащом. Мысли живых в этот час возвращались к подвигам павших.

Когда митинг, посвященный открытию памятника, кончился, делегаты маленькими группками разбрелись по окрестности. Участники боев рассказывали о событиях, происходивших здесь несколько лет тому назад. Юрис Рубенис отвез Марту на машине к тому перекрестку дорог, где в конце зимы 1943 года пал в бою Ян Пургайлис. Долго стояла она у обвалившегося окопа, откуда Ян Пургайлис управлял боем, старалась навсегда запомнить картину, которую он видел в последний момент своей жизни.

— Здесь его тогда похоронили, тут же после боя… — сказал Юрис. — И командир полка и Андрей Силениек приехали проститься с ним.

Возле первой могилы Яна Пургайлиса лежала каска. Марта подняла ее и взяла с собой.

«Что же это были за люди! — думала она. — Прекрасные, могучие, и самое трудное не было для вас трудным. Умирали, чтобы победить, и это сбылось. Спите спокойно, родные, вечно будет с вами любовь и память народная».

И снова она думала о своей жизни после смерти Яна Пургайлиса. Ни одного дня она не провела праздно. Сурово и повелительно отгоняя мысль об отдыхе, отдавала всю свою силу той жизни, за которую погиб Ян. И так будет продолжать она до конца своих дней. Кое-что сделано и достигнуто, кое-чего она еще достигнет — но не будет ли этого мало? Ей ведь надо работать и жить за двоих — место Яна Пургайлиса не может оставаться пустым.

Она думала, спрашивала себя и ждала ответа. Земля молчала, но сердце подсказывало ей, что путь, по которому она идет, верный, правильный путь.

Глава пятая

1

Черный жеребец прижал уши и вытянул голову над решеткой стойла, норовя укусить Зандарта.

— Ну, ты, проклятый! — Зандарт замахнулся метлой и для вящей убедительности погрозил еще кулаком. — Будешь у меня стоять, свинья этакая! Кусаться вздумал… Я те покажу, как людей пугать!

Жеребец зафыркал, помотал головой и немного отступил, но когда Зандарт проходил мимо стойла, он не вытерпел и хватнул конюха за кепку.

Гуго Зандарт уже с час убирал конюшню. С некоторыми лошадьми у него установились терпимые отношения — они не кусались, не шарахались и не лягались, когда он с метлой и совком входил в стойло; спокойно, добродушно наблюдали, как он собирал навоз, чистил ясли и при этом все время как-то чудно кривил лицо. Но черный жеребец невзлюбил Зандарта с того самого дня, когда тот появился в конюшне и тренер Эриксон объявил ему, в чем состоят его обязанности.