Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы

От неожиданности старый Лиепинь чуть не покачнулся, а мамаша Лиепинь слегка разинула рот.

Впрочем, она быстро осмотрела нового зятя с головы до ног, как цыган лошадь, и сделала ласковое лицо.

— Ах, вот что! Смотрите, как… Ну, очень приятно… Заходите в дом.

За ужином они познакомились покороче, и Чунда из кожи вон лез, чтобы показать себя перед стариками с самой выгодной стороны. Они давно привыкли к быстрой смене женихов Эллы, и появление преемника Бруно Копица и крейсландсвирта Рейнхарда не очень их расстроило. Нет, здесь таким вещам не удивлялись, и если Элла надеялась с этим, четвертым по счету, номером ввести свой жизненный корабль в более тихие и спокойные воды, то ее родителям и подавно нечего было печалиться.

— Вы и сами взрослые, — сказала мамаша Лиепинь; кому-нибудь ведь надо было говорить, а старый Лиепинь в последнее время стал таким брюзгой, что лучше было, когда он рта не раскрывал. — Товарища Чунду мы будем любить, как родного сына. Нам что — были бы вы счастливы. Ну, а если будет любовь и согласие, — придет и все остальное.

Когда стало известно, что Чунда согласен заняться сельским хозяйством, тесть тоже более благосклонно посмотрел на него: если не будет лениться, работник из него выйдет неплохой, ишь какой широкоплечий…

На следующее утро Чунда с Эллой вышли погулять. Они все осмотрели — и хлев, и клеть, и фруктовый сад с огородом, потом пошли в поле и на луга. Чунда мало понимал в земледелии и не мог отличить пшеницу от ячменя, но тут он сумел на глаз определить доходность хозяйства.

«Ничего, жить будет можно», — подумал он, окинув взором владения Лиепиней и мысленно входя в роль хозяина.

— Чья это усадьба? — Он показал на красивый дом, стоявший на пригорке.

— Теперь там устроили совхоз или коннопрокатный пункт, не знаю хорошенько. Раньше эта усадьба называлась Лиепниеки. Хозяин еще не вернулся из Курземе.

— А кто это? — Чунда показал на мужчину, который вышел из ворот усадьбы Лиепниеки на дорогу.

— Это Закис, — зашептала Элла. — Новый тесть Петера Спаре. Сейчас он председателем волостного исполкома, а раньше жил в хибарке и кормился всякой случайной работой. Такой негодный человек… Своим друзьям делает всякие поблажки, а с остальных готов три шкуры содрать. Не понимаю, почему советская власть таких уважает. Неужели нет лучше людей?

— Мы его усмирим, — сказал Чунда. — С простыми мужичками он может как угодно распоясываться, а со мной пусть только попробует. Не таких еще видывали.

— Ну да, у него сын, говорят, полковник, учится в Военной академии, — предупредила Элла.

— Имели мы дело и с полковниками, — сказал Чунда, с интересом глядя вслед высокому мужчине, который шагал по дороге в сторону исполкома. «Закис… значит будем знать. Простой мужичонка с большим самомнением… Я с тобой справлюсь, зайчик, я тебе покажу твое место. Я тут скоро первым человеком буду».

Чунда взял Эллу под руку и повел через луг. Пусть соседи видят — идет новый зять Лиепиней со своей невестой. Что вы на это скажете? Посмотри и ты, Закис, тебе не мешает…

Но Закис даже не обернулся в их сторону. Голова хозяина волости всегда была полна забот. Не по щучьему веленью, а в тяжких трудах, в суровой борьбе крепла новая жизнь. Не удивительно, что его так мало интересовали два человека, без дела прогуливавшиеся по владениям Лиепиней.

4

Ровно в пять часов вечера Герман Вилде приказал закрыть склад до следующего утра.

— Товарищ начальник, а как быть с крестьянами, которые не успели сдать зерно? — озабоченно спросил заведующий складом Адамсон — самый беспокойный и подвижной из всех сотрудников заготовительного пункта.

Во время Отечественной войны Адамсон добровольно вступил в ряды Красной Армии и вместе с латышской дивизией прошел от Москвы до Риги. Месяц тому назад его послали работать на заготовительный пункт, и Вилде сразу увидел в нем врага, с которым нелегко помериться силами. Адамсон интересовался каждой мелочью, которая имела отношение к пункту, работал за троих и, несмотря на сопротивление начальника, добился того, что к началу августа пункт был образцово подготовлен к приему зерна.

Вилде действовал здесь под фамилией Эварт, а кто он такой, не знал точно даже тайный участник контрреволюционной шайки, с помощью которого он устроился на это место. На пункте, кроме Вилде, нашли приют: бывший шуцман, один из офицеров карательного батальона Арая, и бывшая переводчица отделения гестапо. Не удивительно, что присутствие Адамсона связывало их всех по рукам и ногам, при нем нельзя было так открыто вредить, смешивать в одном закроме высокосортные семена с малоценными сортами, для вида приходилось даже дезинфицировать склад и бороться с клещом и другими вредителями.

— А много там их? — спросил Вилде с плохо скрываемым раздражением.

— Да подвод двадцать осталось. Некоторым далеко ехать, а сейчас самое горячее время. Скоро озимые сеять…

— Пусть подождут до утра, товарищ Адамсон. Мы тоже не можем разорваться. Я не могу приказать сотрудникам работать сверхурочно, из каких средств я буду им платить? А дополнительных штатов не дают.