Собрание сочинений, том 1

В таком неопределенном положении святитель Тихон провел целый год. По прошествии же года, однажды, лежа на диване, он стал вдумываться в свое положение, и с таким напряжением, что, по замечанию келейника «весь был облит чрезмерным потом». Видно минута была нелегкая, но зато эта минута была последней. В это время в нем созрела решимость не только навсегда оставаться в монастыре, но и вести иной строго-определенный образ жизни. В этой решимости, он вдруг встал с дивана и громким решительным голосом сказал: «Хоть умру, но не пойду отсюда», и с этой минуты, как жизнь, так и душевное его состояние совершенно изменились. «От того часа, — говорил его келейник, — уже не так стали беспокоить его таковые мысли, а другой год, находясь там, препроводил в спокойствии духа и в чувствительном веселии сердца, потому что был напоен духовной радостью. [40]

Чем же успокоил себя святитель Тихон, на что решился, какой избрал для себя образ жизни? Вся последующая жизнь его с сей минуты дает нам прямой и решительный ответ на эти вопросы. Он решился половину своего времени посвящать на служение ближним в делах милости телесной и духовной. Он, значит, решился продолжать свое служение, только в новом виде, соответственно своему новому положению. Упреки же, которые он прежде делал себе и которые тогда его так беспокоили, теперь послужили только побуждениями к новому роду деятельности. Он упрекал себя в том, что мало потрудился для своей паствы, и потому решился теперь оставаться здесь, и трудиться опять для нее, хотя и в ином виде. Он совестился получать пенсию, считая ее незаслуженной, — потому решился раздавать ее нищим и бедным.

Так разрешилось неопределенное положение святителя Тихона. Промысел Божий, таким образом, поставил своего угодника именно на тот путь жизни и подвигов, который вполне соответствовал его свойствам и наклонностям его души, — с подвигами уединения соединять подвиги служения ближним, через что находила себе удовлетворение его любовь и к безмолвию, и к ближним.

Положение святителя Тихона в Задонском монастыре было такое же, как и всякого епископа, по собственной просьбе, а не по суду, уволенного на покой. Как архипастырь, бывший начальником монастырей, он не подчинялся на покое надзору настоятеля, а проводил совершенно независимую, самостоятельную жизнь. Он занимал отдельный домик, стоявший над монастырскими воротами, имел свою собственную прислугу, мог пользоваться братской трапезой по своему желанию, или же жить на ту пенсию, которую получал от правительства, хотя не пользовался ни той, ни другой, а жил на приношение своих благотворителей. Как уволенный по болезни на покой, Тихон ни к чему не обязывался и мог совершенно свободно и самостоятельно располагать своим временем. Он не имел никаких обязанностей по управлению монастырем, но как епископ и как бывший начальник, мог заявлять перед настоятелем и братией свои требования и настаивать на их исполнении. Это, впрочем, было только в частных случаях, вообще же он мог приводить свои требования в исполнение через занявшего его место архиерея.

Соответственно таким условиям положения Тихона в монастыре и проходила его жизнь на покое.

После твердой решимости оставаться в Задонске, он оставил свое уединение и по большей части держался следующего порядка в своей жизни. Встав утром, он обыкновенно шел в церковь и бывал у каждой церковной службы. Когда немного было народу в церкви, например, в будничные дни, он становился на клирос, сам читал и пел, и пел большей частью киевским напевом. При многолюдстве же в церкви — стоял в алтаре. Сам Святитель почти никогда не служил литургии, [41] и только в первые годы, в царские дни, облачась в мантию с омофором, выходил на молебен, да еще служил утреню в день Пасхи и Рождества Христова.