Ей понравилась эта идея. Она посадила его в свою машину после работы, и они поехали к холмам, где, по словам дона Хуана, обитал этот индеец. Дон Хуан направил ее к своему собственному дому. Он попросил ее остановить машину неподалеку, и остаток пути они прошли пешком. Прежде, чем они достигли дома, он остановил ее и, начертив на мягком песке дорожки линию, сказал, что эта линия - граница, и начал уговаривать ее перейти эту границу.
Сама она рассказывала мне, что вплоть до этого момента была крайне заинтригована возможностью посмотреть на настоящего индейского танцора, но когда старый индеец начертил на земле линию и назвал ее границей, она стала колебаться. Затем она по-настоящему встревожилась, когда старик сказал что эта граница существует для нее одной и что переступив через нее однажды, теряешь возможность вернуться.
Индеец явно видел ее напряженность и пытался успокоить. Он вежливо погладил ее по руке, заверив, что с ней не может случиться ничего плохого, пока он рядом с ней. Границу можно считать как бы символом, символической платой танцору, так как денег он не берет. Ритуал заменял деньги, и ритуал требовал, чтобы она по своему желанию переступила границу.
Старый индеец весело переступил линию и сказал, что для него это просто индейская чепуха, но танцору, наблюдающему за ними, следует польстить, если она хочет увидеть его танец.
Женщина-нагваль говорила, что внезапно ощутила такой испуг, что не могла двинуться с места, чтобы переступить линию. Старый индеец сделал попытку убедить ее, говоря, что переступание границы благотворно сказывается на теле. Переступая ее, не только чувствуешь себя моложе, но и реально становиться более молодым, такую силу имеет эта граница. Чтобы продемонстрировать это, он немедленно перешел обратно, и тотчас плечи его поникли, углы рта впали, глаза потеряли свой блеск. Женщина-нагваль не могла отрицать тех изменений, которые вызывал переход линии.
Дон Хуан перешел линию в третий раз. Он глубоко дышал, расправлял грудь, его движения стали уверенными и четкими. Женщина-нагваль сказала, что ей пришла в голову мысль, не скрываются ли за всем этим сексуальные намерения. Ее машина осталась слишком далеко позади, чтобы броситься бежать к ней. Единственное, что она могла сделать, это убеждать себя, что глупо бояться старика-индейца.
Тогда старик еще раз воззвал к ее разуму и чувству юмора. Заговорщицким тоном и как бы с неохотой он сказал, что просто притворяется помолодевшим, чтобы сделать приятное танцору, и что если она не поможет ему, перейдя линию, он в любую минуту может свалиться без сил от того перенапряжения, которое требовалось от него, чтобы ходить не сгорбившись. Он прошел туда и обратно через линию, чтобы показать ей, каких неимоверных усилий требует от него такая пантомима.
Она рассказывала, что в его умоляющих глазах отражалась боль, которую испытывало его старческое тело, подражая молодости. Она перешагнула линию, чтобы помочь ему и покончить со всем этим; она хотела ехать домой.
В тот момент, когда она пересекла линию, дон Хуан сделал невероятный прыжок и заскользил над крышей дома. Женщина-нагваль сказала, что он летал, как огромный бумеранг. Когда он приземлился рядом с ней, она упала на спину. Ее испуг превосходил все, что она до сих пор испытывала, но таким же было ее возбуждение оттого, что она явилась очевидцем такого чуда. Она даже не спрашивала, каким образом он выполнил такой великолепный подвиг. Ей хотелось бежать обратно к своей машине и мчаться домой. Старик помог ей подняться и извинился за то, что так подшутил над ней. В действительности танцором является он сам, и его полет над домом как раз и был его танцем. Он спросил ее, заметила ли она, в каком направлении совершался его полет. Она провела рукой против часовой стрелки. Он по-отечески погладил ее по голове и сказал, что это очень примечательно - то, что она была так внимательна. Затем он сказал, что она, возможно, при падении повредила себе спину и он не может отпустить ее просто так, не убедившись, что все в порядке. Он смело расправил ей плечи, поднял ее подбородок и затылок, показывая, как распрямить спину. Затем он нанес ей мощный шлепок между лопатками, буквально выбив весь воздух из ее легких. Какое-то мгновение она не могла дышать и потеряла сознание.
Придя в себя, она обнаружила, что находится внутри дома. Из носу у нее шла кровь, дыхание было учащенным, глаза не фокусировались. Он посоветовал ей делать глубокие вдохи на счет восемь. Чем дольше она дышала, тем больше все прояснялось. В какой-то момент вся комната осветилась. Все засияло желтоватым светом. Она застыла и больше не могла дышать глубоко. Желтый свет к тому времени уже так сгустился, что стал напоминать туман, а затем туман трансформировался в желтоватую паутину. В конце концов он рассеялся, но весь мир некоторое время еще оставался однородно желтым.